Тинко
Шрифт:
напеваю я. Голос мой дрожит вместе с трактором.
Отто и ночью будет работать. Впереди показывается телега. Лошади несутся галопом. Это дедушка на своей паре. Испугавшись трактора, молодая шарахается в канаву. Дышло трещит. Дрожа, обе лошади жмутся вправо. Им не нравится трактор. Я тоже дрожу. Молодая брыкается и получает кнутом под брюхо.
Отто старается помедленней проехать мимо пугливых лошадей. Разъярясь, дедушка хлещет кнутом по трактору. Кнут задевает Отто. Отто пригибается:
— Очумел он, что ли?
«Он» — это мой дедушка.
За спиной тракториста
— С ума сошел, старик! — кричит Отто. — Не берись править лошадьми, раз в этом деле ничего не смыслишь!
Дедушка не отвечает. Лицо его перекосилось от злости, серые глаза сверкают. Он так и хочет спрыгнуть с телеги и опрокинуть трактор. Отто достает гаечный ключ и грозит дедушке:
— Вот дьявол! Я тебе еще покажу!
«Дьявол» — это мой дедушка.
Мы с Отто опять смотрим вперед.
— Отто, вон моя бабушка лежит!
Отто останавливает трактор, и мы соскакиваем в песок.
— Бабушка, вы не с той телеги упали, которой вон тот бешеный пес правит? — спрашивает Отто бабушку.
«Бешеный пес» — это мой дедушка.
Бабушка только стонет в ответ и держится за бок. Отто бежит в деревню звать на помощь.
— Чтоб тебе пусто было, чертов кучер! — кричит он, пробегая мимо ругающегося дедушки.
У бабушки платок съехал с головы. Я убираю ей волосы с лица. Утихнув на минутку, она нащупывает мою руку:
— Тинко, Тинко, родной! Хорошо как, что ты вернулся! Ты не серчаешь на меня?
— Нет, я не серчаю на тебя, бабушка.
— Помощь-то пришлют, внучек?
— Пришлют, бабушка.
Дедушка слез с телеги. Он распутывает постромки и, выпрягая лошадей, пинает их ногой в брюхо. Больше всего достается Дразниле. Он ведь у нас смирный, не брыкается.
— А ты-то чего, толстобрюхий? Ты чего за этим рыжим сатаной тянешься? — И снова дедушка ударяет Дразнилу ногой в брюхо. — В балансе что? Кто ухом не слышит, у того брюхо в ответе! Я тебе кишки выпущу!
Дома я рассказываю, что произошло. Наш папа отрывается от книги и грустно смотрит перед собой. У него сейчас отпуск и много свободного времени. Он очень любит фрау Клари, но он делается всегда грустным, когда вспоминает свой дом и стариков. Он встает и беспокойно шагает по комнате.
— Не сказать ли Шепелявой? — спрашивает он тетю Клари.
А тетя Клари уже одевается. Она бежит в деревню: ей хочется поскорей помочь бабушке.
Через четверть часа тетя Клари возвращается:
— Дедушка Краске не впустил меня. Двери запер. Завтра же я возьму отпуск.
Всю ночь наш папа не спит. Я слышу, как он ходит взад-вперед.
С утра бабушка лежит в кровати и стонет. К ней приходит общинная сестра.
— Тут уж я ничем помочь не могу — необходимо вызвать врача, — говорит она.
— Это чтоб он залечил старуху? — кричит дедушка и отпихивает ее от кровати.
Сестра обижается.
— Так я не могу взять на себя ответственность, — говорит она и идет к бургомистру.
Оттуда
Осмотрев бабушку, доктор устанавливает перелом нескольких ребер. Теперь-то у бабушки хватит времени поберечь себя!
— Если вы будете вставать, мне придется отправить вас в больницу, — предупреждает доктор.
Бабушке ничего другого не остается, как лежать.
Солнце поднимается все выше и выше. Воздух дрожит над полями. Тракторы уже убрали весь хлеб. Словно желтый островок, между жнивьем и паром виднеется один дедушкин участок. Дедушка бежит к себе на делянку. Колос вот-вот начнет осыпаться. Тогда дедушка идет к Лысому черту просить жнейку. Лысый черт ласков и увертлив, как всегда.
— Да, две лошади у тебя теперь, два добрых коня, — это верно. А вот машины у тебя нет — это тоже верно.
— Хоть на один день дайте мне жнейку, хозяин. Я бы уж постарался: на своей паре я за день не один морген уберу.
— Так и быть, — отвечает Лысый черт, — ради дружбы я поспешу и как только немного у себя управлюсь, пришлю тебе жнейку.
— Хоть бы старую, да только бы сей же час! — умоляет дедушка.
— Ну, это уж ты мне самому предоставь решать, Краске-хозяин. — Лысый черт с сожалением разводит руками.
Сам не свой, дедушка шагает по деревне. На лбу и около носа виднеются капельки пота. Не от жары у дедушки выступил пот — от страха. Дедушка заходит в трактир и выпивает три кружки пива подряд. Трактирщик Карнауке заводит речь о погоде. Дедушка и не слышит его. Что ж будет, если хлеб осыплется? Ведь урожай пропадет! Вся деревня поднимет Краске-хозяина на смех: два, мол, добрых коня у него, а урожай погиб на корню!
Дедушка спешит домой. Бабушка уже смирилась. Никогда в жизни ей не жилось так хорошо. Пустяки, что бок болит. Ноги-то куда как больше болят, когда ей приходится бегать по хозяйству.
— Развалилась тут, как дама бубновая! Лежит себе ухмыляется, а у меня ум за разум заходит!
Бабушка вся съеживается: будто она провинилась, раз лежит в кровати. Вот и бок опять сильней заболел. Дедушка идет во двор задавать скотине полуденную порцию корма.
Вдали стучит трактор. Дедушка заходит в ригу: надо мякины набрать. Через дыру, прорубленную в стене для дышла, хорошо видны мэрцбахские поля. Когда дедушка, спрятавшись, глядит отсюда на свои неубранные хлеба, ему позор его кажется не таким уж страшным. От злости дедушка готов зубами вцепиться в веялку. Но что это? Трактор тарахтит на его поле? Дедушка бросается в дом и достает плетку из-за шкафа…
Нашему папе наскучило сидеть дома. Он бродит по полям, смотрит, как работает тракторист. «Пора уж, пора уж, пора, двенадцать пробило давно», — напевает он. Проходя мимо дедушкиного участка, он замечает, что колос скоро начнет осыпаться. Тогда папа идет к бургомистру и говорит ему:
— Придется нам старика силой из беды вызволять. Хлеб пропадает. На мою ответственность, пошли!
Бургомистр идет за ним. Они подходят к трактористу и все вместе едут на дедушкин участок. Бургомистровой косой папа закашивает. Трактор фырчит у него за спиной. Жнейка начинает пожирать стебли.