Тинтуки
Шрифт:
Тара выхватила у меня из рук альбом для рисования. С презрением пролистала мои рисунки. На последней странице был изображен прыгающий кенгуру. Схватив ручку, она начала что-то писать на ней.
— Прекрати! Ты все испортишь! — забеспокоилась я.
— Бах! — сказала она, сосредоточившись на моем рисунке. Она нарисовала себя в виде робота с человеческой головой, двумя вилами вместо рук, и гусеницами как у танка, вместо ног.
Именно так она обычно крушила мои игрушки, притворяясь, что раскатывает их гусеницами, пока они не раздавятся, или
— Бей!
Она нарисовала несколько дырок от зубьев вил и брызгающую кровь из моего кенгуру.
Я крепко сжала руки на груди.
— Мне наплевать, — процедила я, — мне наплевать на все, что ты делаешь.
— Ну что ж, хорошо, — пробормотала мама, несколько раз постучав по экрану GPS, сбрасывая его. Затем вернула его на место и принялась ждать.
А потом пришли они.
Песчинки проникали сквозь щели в машине. Свистящий ветер кружил их по салону. Повсюду падали странные тени. Тара испуганно закричала.
Я с ужасом наблюдала движение песчинок. Смертельное гамма-излучение, говорила Тара. И теперь песок был внутри машины, среди нас, создавая фигуры, которые дергались как марионетки. Песка становилось больше. Но ведь он не должен был попасть внутрь.
Я открыла дверь и выскочила из машины.
— Элли! — пронзительно закричала мама, — Тара!
С другой стороны, также выбралась наружу Тара.
Дорога, не выглядела настоящей дорогой, всего лишь полосой красного песка. И куда не кинь взгляд, повсюду извергались маленькие грязные фонтанчики. Песок создавал фигуры с твердыми маленькими локтями и узловатыми маленькими коленками.
У фигур имелись длинные тонкие носы, направленные вниз, и длинные тонкие уши, торчащие вверх.
Их песчаные шероховатые пальцы, схватили меня и Тару.
— Отойдите прочь от меня, — вопила Тара, — и вообще, кто вы такие?
— Мы — Тинтуки, — ответила одна из державших ее ужасных песчаных созданий. У нее вместо глаз были просто провалы, которые находились в постоянном движении песчинок, как будто два невидимых пальца пробирались сквозь вихрящийся песок.
— Тинтуки, — вторили остальные, и их голоса были подобны звукам бури.
— Тинтуки-Тинтуки — подхватывал яростный шторм.
Я пребывала в онемевшем и застывшем состоянии, как та ящерица, которую иногда ловила моя кошка. Ведь попав в кошачью пасть, бесполезно пытаться убежать. Количество Тинтуки становилось все больше, они выходили из песчаных дюн, показывая свои изогнутые зубы, устрашающе загибая когти на своих кривых пальцах.
Их было, сотни. Мама стояла одной ногой на дороге, а другая все еще была в машине, кулаки прижались к щекам, расширенные от ужаса глаза были огромными, мне не доводилось раньше видеть таких у нее. Песчаные твари, схватив ее за руки и за ноги,
— Выбор за тобой, — сказала одна из тварей маме, — выбери одну, или мы заберем их двоих.
— Кровь! — говорила другая, — кровь на песке, чтобы очистить песок. Кровь на песке, чтобы сразиться с демоном, погребенном в песке. Нужна молодая кровь. Выбери одну, или мы заберем обеих.
Широко раскрытые глаза мамы метались между мной и Тарой.
— Выбирай прямо сейчас, — злобно скандировали Тинтуки.
Мне хорошо было известно, что мама больше любила Тару, чем меня. Так что я отправлялась с Тинтуки, и в их планы входило, причинить мне боль. Я всегда это знала и ощущала, что когда-то мне нанесут вред. Много вреда. Моим первым воспоминанием было то, как мама непрерывно кричала двое суток, пока рожала Тару. Я знала, что рождение ребенка будет очень и очень болезненным.
Но мне казалось, что все-таки для начала я повзрослею. И у меня еще есть достаточно времени. Ведь будучи взрослой, я была бы храбрее.
— Тару, — прохрипела мама, — возьмите Тару.
Тинтуки отпустили меня и столпились вокруг моей сестры.
— Мама! — отчаянно визжала Тара. Она изо всех сил пыталась отпихнуться от них. Она в отчаянии тянула руки к маме.
Но мама ползла по песку в моем направлении. Достигнув цели, она обняла меня, ее руки казались какими-то слабыми и рыхлыми. От нее исходил запах, напоминающий божественный аромат. Я уткнулась ей в грудь. Затем весь песок сдуло ветром и наступила тишина, не ощущалось даже легкого колебания воздуха.
Дрожа и плача, я подняла голову.
Тары нигде не было видно, её забрали.
Я сидела на ступеньках крыльца, держа в руках письмо. Все еще был день. В небе оставил след, пролетевший реактивный самолет. Я пристально смотрела на этот след, пока глаза не начали слезиться от напряжения. След ассоциировался с граничащей линией, которая отделяла успешных претендентов от неудачников. Линия, за которой я всегда была не на той стороне.
Я медленно встала и пройдя через дом, вышла в задний дворик, в котором располагался небольшой сад.
Мама сидела в кресле-качалке, слушая Вивальди, тонкие морщинки просматривались на ее коже, а в глазах стоял песок.
— Мам, — обратилась я к ней, — пришли результаты моих экзаменов.
Слегка улыбнувшись, её глаза сфокусировались на мне.
— Ну рассказывай.
— К сожалению, я не сдала, и не быть мне инженером. Не могла бы ты позвонить папе и сообщить ему об этом? Мне чего-то не очень хочется.