Тип и его светильник
Шрифт:
Тип был очень польщен рекомендацией господина Минтурна и все- таки, уходя, сказал:
— Благодарю вас за беспокойство, но я твердо решил после каникул вернуться в школу.
И все же мысли Типа неотвязно возвращались к этому разговору. Конечно, пора уже было помогать матери, потому что он видел, как она, чтобы прокормить семью, работала с утра до вечера. Сколько раз Тип уже думал об этом! Однако он успокаивал свою совесть тем, что в их городке нет работы для мальчиков его возраста. Во время каникул он готов был делать что угодно, чтобы заработать хоть немного денег.
Дело вот в чем: с тех пор, как Тип отдался Христу, он лелеял в сердце мечту, о которой никому еще не говорил: он хотел быть учителем воскресной школы. Еще до своего обращения Тип невольно подчинялся могущественному влиянию господина Бернса, учителя- христианина, который, как он узнал позже, ежедневно молился о своих учениках. За последний год он всем сердцем полюбил господина Бернса. Учитель, как верный друг, часто помогал ему, ободрял, укреплял на пути следования за Христом. О, с какой радостью Тип отдал бы себя на служение невежественным и заброшенным детям, чтобы передать им то, чему он научился у пастора и учителя! Конечно, Тип сознавал огромные препятствия, которые ему придется преодолеть, но это только усиливало его желание.
"Разве хорошо бросить школу именно теперь, когда я преодолел трудности? — рассуждал Тип. — Да и господин Бернс будет недоволен… Ведь он приложил столько стараний, чтобы научить меня арифметике… "
Тип размышлял о матери, которая работает одна за всех; об отце, который, возможно, уже не поправится: он слабеет с каждым днем; о Марии, которой давно пора ходить в школу, а мать не может ее отпустить. И при всем этом он, единственный сын, ничего не делает, чтобы помочь им. Как ни отгонял Тип эти навязчивые мысли, они не оставляли его в покое и противоречили заветной мечте.
Окончив поручение господина Броуна, Тип вернулся домой. Жилище их выглядело совсем иначе, чем прежде, потому что Мария держала все в чистоте и порядке. И все же оно было бедно, без всяких удобств. Особенно сегодня, после всех его размышлений, вид этот поразил Типа. Он молча управился по дому и пообедав, поднялся в свою каморку. Напрасно ждала его Мария, сидевшая с шитьем возле матери. Он пришел только через час.
— Тип, — обратилась к нему мать, — сбегай, купи пастилы от кашля для отца. Он весь день не может успокоиться!
Тип схватил шапку и выбежал, что- то насвистывая. Купив, что было нужно, он помчался к дому господина Минтурна и безо всяких вступлений спросил:
— Господин Минтурн, когда уезжает ваш брат?
— В следующий понедельник.
— Я передумал. Если отец согласится и отпустит меня, я с удовольствием поеду!
— Хорошо!
Не сказав больше ни слова, Тип быстро вышел. Господин Минтурн так и не узнал, как Тип пришел к такому решению.
В этот вечер Тип с тяжелым сердцем пошел на молитвенное собрание. Пение и молитвы не ободряли его, словно он ничего не слышал. Апатия его прошла только тогда, когда господин Гольбрук прочитал:
— "И весьма рано, в первый день недели, приходят
Тип удивился, недоумевая, что можно об этом сказать? Когда же пастор заговорил, Тип сразу же понял смысл его проповеди и надолго запомнил слова, полные веры и ободрения.
"Да, да, — думал Тип, уходя с собрания, — все это правда! Как много заботились и страшились эти женщины — кто же отвалит им камень?
А между тем им и пальцем не пришлось его тронуть. Сам Ангел до их прихода отвалил его. Когда увижу на дороге большие камни, постараюсь не переживать. Кто знает, может быть, и я найду их уже отваленными…
Через несколько дней Тип познакомился с братом господина Минтурна.
Он пообещал Типу жалованье, показавшееся ему целым состоянием, и дал немного денег на покупку необходимой одежды.
Глава 22
Золотые яблоки в серебряных прозрачных сосудах — слово, сказанное прилично.
(Прит.25:11)
Через несколько недель Тип уже находился в другом городе, вдали от родных и друзей. Единственным знакомым ему человеком был господин Минтурн, Дядя школьного товарища.
Служащие господина Минтурна, обыкновенно, не получали квартиры в доме хозяина, но для Типа было сделано исключение. Первое время он чувствовал себя неловко в богатых комнатах своего патрона. Однако вскоре привык к новой обстановке, перестал садиться на кончик стула и ходить на цыпочках, чтобы не замарать пестрых ковров. Постепенно Тип совершенно освоился, и никто уже не мог сказать, что он вырос в другой среде.
Маленькая Алиса Минтурн была очень удивлена его появлением в доме.
— Мама, — как- то раз спросила она, — почему Эдуард не живет у себя, как все другие?
— Потому что дом его очень далеко отсюда. Папа говорит, что не встречал еще такого умного и честного мальчика, как Эдуард, и потому он разрешил ему жить у нас.
— Да, он в самом деле хороший, — согласилась девочка.
Теперь уже никто не называл Эдуарда Леви Типом, И ему иногда казалось, что бывший шалун Тип теперь не узнал бы самого себя. Он и здесь аккуратно посещал воскресную школу и вскоре, из- за нехватки преподавателей, перешел из учеников в учителя. Маленькие мальчики его группы почтительно называли его господином Леви. Тип начинал сознавать, что ему уже шестнадцать лет и он становится взрослым.
Кипучей и напряженной была жизнь Типа. Он рано вставал и работал целый день, выполняя различные поручения господина Минтурна. А по вечерам сидел над учебниками, усиленно занимаясь математикой, латинским языком и литературой. Как он любил эти тихие вечерние часы! Правда, он сталкивался со многими трудностями и очень часто жалел, что нет рядом ни любимого учителя, ни господина Гольбрука. И все же никакие трудности не смогли заставить Типа бросить учебу. Занимаясь дома, он избежал множества искушений, которые так часто встречаются на улице.