Типа в сказку попал
Шрифт:
– А зачем бы еще я сюда вернулся? Поглазеть на тебя, да узнать, на сколько ты потолстел?
Я рискнул и пошутил. К счастью, не ошибся. Ранул оглушительно захохотал и хлопнул здоровенной – куда там моей! – ладонью по перилам. Хорошо, что не по моему плечу. От его шлепка вся лестница затряслась.
– Идем, миной Рид. А потом я накормлю тебя самыми вкусными чибо. Слышишь, бездельник? Остаешься за меня!
От стены отделился Ранул-номер-два. Только выше, тоньше, моложе и мрачнее. А вот с таким я шутить не рискнул бы. У пацана лицо прирожденного
Лестница застонала под ногами Ранула. Пожалуй, идти рядом с ним смог бы кто-то совсем уж тощий. Вроде Машки, что осталась внизу. Разговорилась она там с парочкой в синих плащах, пока я общался с кабатчиком. Мешать я ей не стал. В последние дни она была неприступней Марианской впадины и холоднее арктической ночи. Кажется, Машка злилась на меня из-за чего-то. Знать бы еще, из-за чего. Я кивнул на прощание. Она не ответила. Прикинулась очень занятой. Или думала, что я вернусь и устрою сцену ревности? Так за красавцем в синем есть кому присмотреть. И она куда аппетитнее Машки будет.
Еще пара ступеней, поворот и тех, кто внизу, закрыли высокие перила. Ранул целеустремленно топал впереди. И дышал размеренно и мощно. Сердце и дыхалка у него в норме. Это и без рентгена видно. И с давлением, похоже, никаких проблем. Такие нагрузки, а цвет затылка не изменился. Могучий мужик. Я вот поднялся на второй этаж всего, а в глазах уже темно. Надеюсь, от недоедания, только. Мне бы поесть и отоспаться по-человечески. Отдых и нормальное питание творят чудеса. Не со всеми и не всегда. Но в моем случае должно сработать.
Дверь у моего «люкса» оказалась такой же добротной, как и все в этом кабаке.
– Трудный Путь был? – спросил Ранул, когда мы вошли в комнату и я привалился к стене. Чтоб не рухнула, вроде как.
– Трудный, – не стал отнекиваться. – А по мне не видно?
– Трудный Путь, вкусная еда, теплая грелка и спокойный сон – а что еще нужно настоящему мужчине?
Я согласился со всем, кроме грелки. Ранул захохотал. Мощно, раскатисто. И голос у него такой же. Низкий и густой. Отрастить бороду, крест на пузо – и от попа не отличишь. Ряса в наличии имеется. Или как там эта хламида обзывается?
Хатума.
– Даже подумать боюсь, какой Путь ты прошел, если от грелки отказываешься.
– Правильно делаешь, миной Ранул. Твое дело – кормить уставших гостей, а не думать. Или хочешь поменяться со мной?
Хозяин кабака покачал головой.
– Стар я для дальнего Пути. Силы уже не те. Да и хорошую еду я люблю больше, чем хорошую дорогу.
– Это видно, миной. Это очень даже заметно. И насколько ты стал… тяжелее, с нашей последней встречи?
Ранул огладил грудь и живот, изобразил на лице задумчивость.
– Стобов девять, думаю.
– Да?…
– Или
– Сколько же в тебе всего?
– Сто двадцать два.
– Всего лишь?!
Сначала удивился, а потом сообразил, не о килограммах мужик говорит.
– А что?
– Я думал, больше. Думал, лестница не выдержит.
Пошутил это я так, а Ранул на полном серьезе все принял. Обиделся за родные пенаты.
– Ее еще мой отец топтал. А в нем сто шестьдесят девять стобов было!
Ни фига себе! Если в этом за двести, то его папочка за триста кило весил. И он ходил еще при этом?! Могучая однако семейка. Интересно, а лестницу с тех пор чинили?
Спросил.
Оказалось, ни разу.
М-да. Больше я с Ранулом ходить по ней не буду. Мне еще не настолько жить надоело.
23
Заходить в комнату без приглашения здесь не принято.
У нас вообще-то тоже не любят, когда дверь открывают в самый неподходящий момент. Могут и послать. По известному адресу. А здесь с незваными гостями поступают еще радикальнее. Это я на собственном опыте выяснил.
Поболтали мы с Ранулом, душевно так, и он на кухню свалил. Обед мне готовить. Как особо дорогому гостю. А я в номере остался. Решил не откладывать мытье. Жратва через час будет готова, а воду горячую мне сразу принести обещали. Ну и… чем-то время надо занять. Спать? Грязным и голодным – мне уже надоело. А тут все удобства в номере. С экзотическим, понятно, уклоном.
Джакка нашлась за ширмой. Широкая бочка, вместо сидячей ванны приспособленная. Странная такая емкость – легкая, прочная и без единого шва.
Джакку из джаккасы делают. Трава здесь такая растет. Вроде нашего бамбука. Только размерами больше. Если траву правильно порезать, бочки получаются. И дно вставлять не надо: внутри джаккасы толстые перемычки. Все это я во время обеда выяснил. Ранул мне компанию составил. А под вино и чибо я много чего узнал. Интересного.
Ремонт в этом номере делали. Гости в нем небольшую разборку устроили – …немножко поспорили, поколдовали и… – пришлось, короче, перестилать полы, красить стены и ставить новую мебель… пожар совсем небольшим был… Ранул, понятное дело, в убытке не остался. Вот только во время ремонта нашелся «мой» тайник. Никто его специально не искал. Так уж получилось. И меня убедительно просили не обижаться и принять все обратно.
Вместе с обедом, Ранул принес и «мои» вещи.
Небольшую коробку, перемотанную шнуром и запечатанную печатью. И сверток. Побольше. На нем два шнурка оказалось. И две печати. Полустертая – на старом и красная, с крылатой кошкой, – поверх нового шнура. Я повертел, вроде как, свои вещицы и рядом положил. А хозяин кабака вздохнул. Глубоко и громко.
Похоже, Ранул спал и мечтал быстрее избавиться от них. Чего ж не загнал тогда их, а меня дожидался? Чем это я-другой так впечатлил его? Прям, до дрожи в руках. Вряд ли теперь узнаешь.