Типаж
Шрифт:
– Да я понимаю, – невесело усмехнулся Михаэль. – Мне тоже разное говорили.
– А ты на дураков не гляди, – отозвалась Надя. – Послушай дальше. Косились, косились, пока у одной из наших сынишка заболел. Оставить не с кем. Она туда-сюда, отгул нужен. А мы – на военном положении, хоть и швейная фабрика. Какие там отгулы! Нечего делать, пошла она к начальнику. Возвращается пришибленная. Смотрим на неё, переглядываемся, дескать, всё ясно: послал её куда подальше Скелет. А она нам: «Девочки, родные, не поверите! Отпустил! „Идите, – сказал, – домой, не волнуйтесь. Мы вас прикроем“. На „вы“ назвал, а у самого – платок в руке, и кровь на нём».
Михаэль понимал, что ещё немного, и у него начнёт двоиться в глазах. Коварный напиток действовал. И всё же он заметил, что Надя закинула ногу на ногу, и натянувшаяся юбка приоткрыла колено.
– Так-то вот, – закончила она. – Хороший человек оказался. Если беда у кого, всегда старался помочь. Понемногу отошёл, даже
– И мои под немцем остались, – повторил Михаэль, невольно подражая Наде. – Думал, погибли. А сегодня в военкомате сообщение получил: отец и сестра живы, в партизанском отряде оба. Только о маме ничего не сказано.
– Живы?! – отозвалась Надя. – Да это же радость какая! Давай-ка мы с тобой за это выпьем!
– А как ты догадалась, что я еврей? – спросил Михаэль.
– Как, как. По глазам, – усмехнулась Надя. – Не веришь? Ладно, давай: за твоих, за победу!
Самогон оказался задиристым, крепким. Михаэль чувствовал, что ему хватит, что больше пить он не должен. Но как тут откажешься?
Что происходило потом, Михаэль помнил смутно, но достаточно для того, чтобы не сомневаться: в постели этой ночью он был не один. И хотя восстановить в памяти всё, что произошло между ним и Надей, Михаэль не мог, разрозненные воспоминания, которые не покидали его по пути в Новую Ладогу, окончательно сложились в общую картину мучительно-острого наслаждения, накатывающего волнами, уходящего и возвращающегося, не похожего на то, что было у него на фронте. Если Клава, прежде Михаэля узнавшая любовь, во многом ещё оставалась неискушённой, то Надя, несмотря на молодость, оказалась опытной женщиной, умеющей доставить удовольствие себе и мужчине. Она проводила Михаэля на станцию, вручила его знакомому железнодорожнику с просьбой непременно посадить на нужный поезд и, сунув в руку какую-то бумажку, прижимаясь к нему, прошептала:
– Хорошо с тобой, Миша. Приглянулся ты мне, с первого взгляда приглянулся. А я? Что помалкиваешь? Вот мой адрес. Ну так, на всякий случай. Если вспомнишь обо мне – напиши.
«Зачем?» – хотел ответить Михаэль, но слово застряло во рту. Зачем ему эта женщина, старше его на несколько лет, имевшая мужчин и к тому же с ребёнком? Но Надя, как в своё время Клава, не выходила из головы. Рассудок твердил своё, а плоть Михаэля помнила Надино тело и не могла позабыть. Рука, уже готовая выбросить адрес, положила его в карман. Пытавшийся обмануть себя Михаэль понимал, что напишет Наде, как только прибудет на фронт, и ни здравый смысл, ни воспоминания о пропавшей у Мясного Бора Клаве не смогут ему помешать.
Юлия Загоруйко
Родилась в г. Усть-Каменогорске. Получила педагогическое образование, переехала в г. Кольчугино Владимирской области. Её литературные произведения печатаются в газете «Кольчугинские вести», «Голос кольчугинца». На международном уровне был отмечен ряд очерков, а сказка «Город Грёзвин» получила Гран-при Международного конкурса-фестиваля «Живая страна». Рассказы «Один день из жизни художника», «Истина», «Разговор с бабушкой» в 2020 году получили Гран-при Международного конкурса MuzStart, а рассказы «Бум-бурум» и «Шекспир» с иллюстрациями в 2021 году – дипломы лауреата I степени на Международном конкурсе «Новогодний калейдоскоп талантов». Номинант Всероссийского конкурса «Поэт года», конкурса «Русь моя», постановлением президиума РСП удостоена медали Достоевского и памятной медали Сергея Есенина к 125-летию поэта.
За далёкою рекою
Льётся песенка, как речка
Помолюсь сегодня чудотворцу
Чёрная смородина, бусинки с куста