Типология коранических сказаний. Выявление реалистических, символических и мифологических аспектов
Шрифт:
Осуждая концепцию неумеренной аллегоризации, требующую признать большую часть или все сакральные тексты, в том числе и Коран, символическими, ‘Аллама ограничивает сферу применения иносказания. Так, он пишет: «То, что Аллах сделал уделом исключительно пророков и что остальные люди не могут постичь, например, Откровение, беседа с Богом, дух, ангелы… – все это реальность. И когда пророки говорили об этих вещах, они не шли по пути иносказания. Не было так, что, например, интеллектуальные силы, стремящиеся к благу, они аллегорически называли бы ангелами, а то, что интеллектуальные силы внушают пониманию человека, они аллегорически называли бы откровением, или что высшую степень этих сил они называли бы Рух ал-Кудс («Святой Дух») или Рух ал-Амин («архангел Гавриил»), силы страсти и гнева – шайтанами и джиннами, а низменные и распущенные мысли – искушением. Напротив, айаты Корана и речения пророков прошлого наглядно показывают, что в эти слова они не вкладывали иносказательного значения и не говорили аллегориями» [48] .
48
Там
4. Связь иносказания и лжи
Отрицающие наличие в Коране иносказания аргументируют свою позицию тем, что иносказание есть род лжи и родственно ей, а приписывать Аллаху ложь недостойно и невозможно [49] . Если иносказание и метафора представляют собой род лжи и вымысла, то можно ли по-прежнему признавать иносказательный характер некоторых выражений Корана?
Один исследователь, ссылаясь на то, что ‘Аллама Табатабаи с философских позиций считал любые виды иносказания ложью, пишет: «Итак, ‘Аллама или должен признать, что иносказание в Коран не проникло, или, придерживаясь своих философских воззрений, представить новый комментарий, основанный на вымысле, ошибочности и лжи, дабы в его взглядах не возникло противоречий и Коран не содержал в себе сатиру и абсурд» [50] .
49
Джалал ад-Дин Суйути. Ал-Иткан фи ‘улум ал-Кур’ан. Т. 2, с. 753.
50
‘Абд ал-Карим Соруш. Кабз ва баст-е тиурик-е шари‘ат, с. 122.
Это высказывание представляется ошибочным, поскольку иносказание и метафора базируются на символико-аллегорическом истолковании, а потому отличаются от ложного утверждения. Тот, кто хочет солгать, в своих словах избегает символов и аллегорий. Используя метафору, человек, прибегающий к иносказанию, с помощью введенного контекста не позволяет речи перейти в русло прямого значения. Однако в случае с вымыслом речь не идет о контексте [51] .
Относительно же взглядов, приписываемых ‘Алламе, необходимо сказать, что он отличает иносказание и метафору от подлинных заблуждения и лжи. Действительно, первое с точки зрения реализма не соответствует денотатам, но обладает реальным эффектом, поскольку возбуждает внутренние чувства со всеми вытекающими внешними последствиями. А заблуждение и ложь не только не соответствуют действительности – они бессмысленны и бесполезны. Таким образом, иносказание и метафора по своим результатам отличаются от заблуждения и лжи [52] .
51
Йусуф Саккаки. Мифтах ал-‘улум, с. 198.
52
Сейед Мухаммад Хусейн Табатабаи. Усул-е фальсафе ва равеш-е реалисм, с. 283–288.
Кроме того, необходимо обратить внимание на то, что «достоверность иносказательного суждения не подтверждается истинным высказыванием, но становится очевидной из самого иносказания. Например, если кто-то скажет: “ ‘Али – лев, и ‘Амр ибн ал-‘Ас – лев”, – то оба эти суждения, несмотря на их истинность, будут ложью. Однако если эти высказывания будут носить иносказательный характер, то первое окажется истинным, а второе – ложным, а не так, что первое будет “одобряемой” ложью, а второе – “порицаемой”. Неверно отождествлять достоверность и ложность реальности с достоверностью и ложностью иносказания» [53] .
53
Мустафа Малекийан. Шарх ва барраси-йе назарийе-йе кабз ва баст, с. 25.
5. Различия между истиной и иносказанием с точки зрения философии и литературы
Итак, становится ясно, что признание высказывания иносказательно-аллегорическим совершенно необязательно означает его несоответствие действительности, поскольку существует различие между понятиями «истина (прямое значение)» и «иносказание» в литературном смысле и понятиями «истина» и «иносказание» в философском смысле.
В рамках философии «истина» (хакика) есть описание внешней объективной реальности. Она представляет собой форму знания, соответствующую действительности, о которой рассказывает [54] . С точки же зрения литературы истина (хакика) есть использование слова в его общепринятом, прямом значении, а иносказание (маджаз) – использование слова в значении, отличном от общепринятого [55] . Поэтому наличие в Коране иносказания в его литературном понимании не означает того, что в его содержание проникли элементы вымысла и лжи.
54
Мухаммад Таки Месбах. Амузеш-е фальсафе. Т. 1, с. 219.
55
Са‘д ад-Дин Тафтазани. Мухтасар ал-ма‘ани, с. 152–154.
6. Область распространения иносказания и его отличие от мифа
Коран отличается изяществом, риторичностью, красноречием, а также изобилует словесными и образными украшениями. Литературоведы
56
Мухаммад Бакер Са‘иди Роушан. Мо‘джезешенаси, с. 146–170.
Таким образом, мусульмане никогда не считали, что наличие в Коране иносказания, аллюзии и метафоры неразрывно связано с символизмом, мифологическим сознанием и вымышленными аллегориями. Ни один айат они не рассматривали исключительно с точки зрения его этического влияния без гносеологической опоры [57] .
Комментируя слова о том, что Аллах беседовал с пророками [58] , ‘Аллама Табатабаи отвергает аллегоризацию означаемых священных текстов. Так, он пишет: «Айаты Корана, а также слова пророков прошлого явственно свидетельствуют о том, что, вне всякого сомнения, в своих высказываниях они не подразумевали никакого иносказания. Если будет уместно истолковать их слова в символико-аллегорическом смысле, то в этом случае все божественные истины и вероучительные положения, о которых они рассказали людям, можно перенести на чисто материальные значения, отрицающие всякую метафизику» [59] .
57
См.: Мухаммад Бакер Са‘иди Роушан. Хакикатгерави эстратежи-йе асаси дар забан-е Кур’ан // Элахийат ва хокук 11, с. 77–90.
58
Ал-Бакара 2:253.
59
Сейед Мухаммад Хусейн Табатабаи. Ал-Мизан фи тафсир ал-Кур’ан. Т. 2, с. 314.
Комментируя «айат о ростовщичестве», изложенный в форме пословицы («Те, кто берет лихву [букв. поедают рост], восстанут [из могил] только такими же, как восстанет тот, кого шайтан повергает своим прикосновением» [60] ), ‘Ал-лама цитирует тех, кто утверждает, что «это уподобление относится к разряду уступок традиционной культуре арабов в части ошибочных верований. Так, они полагали, что сумасшедшие были одержимы джиннами. Подобного рода высказывания, будучи очевидной аллегорией, не вызывают никаких сомнений, поскольку в них отсутствует какое-либо предписание и в них не наблюдается связи с действительностью. Смысл этой притчи заключается в том, что ростовщики подобны безумцам, которыми овладел шайтан, лишив их контроля над собой. Однако то, что эти джинны на самом деле опираются на прикосновение шайтана, невозможно, поскольку Аллах в силу своей справедливости не позволит шайтану овладеть умами своих рабов, особенно верующих».
60
Ал-Бакара 2:275.
Критикуя подобную точку зрения, ‘Аллама пишет: «Аллах Пречист от того, чтобы утверждать свои речения на бессмыслице, если только не желает опровергнуть ее. Характеризуя Коран, Аллах сказал: “Воистину, это – Писание великое! Не подступает к нему ложь ни спереди, ни сзади” [61] . И еще сказал: “Воистину, это – слово разделяющее, и это – не шутка!” [62] ».
Муртаза Мутаххари пишет: «Коран не похож на иные религиозные писания, в которых затрагивается целая цепочка таинственных вопросов о Боге, творении и бытии… Напротив, Коран излагает основы вероучения и рассуждения, необходимые человеку, а также основы нравственного воспитания, социального и семейного укладов» [63] .
61
Фуссилат 41:41–42.
62
Ат-Тарик 86:13–14. См.: Сейед Мухаммад Хусейн Табатабаи. Ал-Мизан фи тафсир ал-Кур’ан. Т. 2, с. 412.
63
Муртаза МутаххариМутаххари. Ашнайи бо Кур’ан. Т. 1–2, с. 10.
Глава 2
Общие сведения о коранических сказаниях
1. Определение понятия «сказание» (кисса)
Как правило, между сказанием и романом проводят такие различия, которые, во-первых, не слишком точны, а во-вторых, до некоторой степени номинальны и зависят от личного вкуса. В популярном определении утверждается, что сказание лишено твердого сюжета и главным образом опирается на причинно-следственные связи. Роман же, как считается, напротив, обладает четким сюжетом. Ввиду того, что в действительности это различие в известных сказаниях не носит всеобъемлющего характера (в соответствии с современным определением сказания и романа), мы исходим из отсутствия разделения этих двух жанров. Даже если между ними и существуют некие тонкие различия, они нисколько не повлияют на тот аспект, в котором мы рассматриваем коранические сказания.