Типология палатального ряда в русских говорах
Шрифт:
В строгом смысле термин «шепелявый» является логопедическим термином. Шепелявость (разновидность сигматизма, т. е. нарушения произношения свистящих и шипящих звуков) относится в логопедии к разряду дефектов или расстройств речи. Использование этого термина в лингвистической практике может невольно навести на мысль о речевых нарушениях лица, чья речь подвергается наблюдению. Примеры использования термина «шепелявость» в его прямом (логопедическом) значении встречаются в лингвистической литературе. Но не следует исключать возможности существования в системе языка или говора фонетических явлений, внешне напоминающих известные факты косноязычия. Трудно согласиться с авторами раздела «Фонетика» Грамматики русского языка 1952 г., отметившими, что в русском литературном языке «мягкие с и з в индивидуальном произношении имеют довольно четко выраженный характер шепелявости» и «этот оттенок шепелявости как при твердых, так и при мягких с и з, может быть больше
12
«Грамматика русского языка», т. I. М., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 66.
Среди лингвистических определений термина «шепелявость», встречающихся в литературе, заслуживают внимания те из них, которые связаны с ограничением рассматриваемых согласных группой мягких щелевых. Так, значительное место занимают определения мягких шепелявых свистящих как звуков, по звучанию «средних» между [с’] и [ш’]. Отмечалось также сходство диалектных согласных [с], [з] с мягкими долгими шипящими литературного языка. Ряд исследователей допускает непосредственную фонетическую близость «шепелявых» [с], [з] с мягкими шипящими [ш’], [ж’].
С понятием сильной степени смягчения согласных [с], [з], сопряженной с изменением их локального ряда, связана наиболее убедительная точка зрения, раскрывающая действительную артикуляционную природу этих щелевых. Предположение о фонетической близости так называемых «шепелявых» щелевых в русских говорах польским среднеязычным [с], [з] высказал А. М. Селищев [13] . Дальнейшие исследования подтвердили наличие в определенных диалектных системах среднеязычных палатальных щелевых, нередко функционирующих с другими категориями среднеязычных согласных [14] .
13
А. М. Селищев. Русский язык у инородцев Поволжья. «Slavia», 1925, IV, стр. 39; А. М. Селищев. Соканье и шоканье в славянских языках. — Избр. труды. М., 1968, стр. 597.
14
С. С. Высотский. Определение состава гласных фонем в связи с качеством звуков в русских говорах. «Очерки по фонетике севернорусских говоров». М., 1967, стр. 48—49; А. М. Кузнецова. Указ. соч., стр. 41, 70.
«Шепелявость» согласных [с], [з] недостаточно рассматривать только в качестве дополнительного фонетического признака, «накладываемого» на основное качество палатализованных [с’], [з’] и затрагивающего лишь недифференциальные признаки соответствующих фонем [15] . В определенных условиях этот признак участвует в изменении соотношения фонем в пределах частной диалектной системы, в частности в распределении фонем, парных и непарных по признаку твердости—мягкости.
15
«Вопросы теории лингвистической географии». М., 1952, стр. 39, 40.
С проблемой восприятия внешнего акустического эффекта рассматриваемых щелевых связан вопрос о степени их «шепелявости» и обозначения этих согласных на письме. Двум пограничным категориям среднеязычных присуща лишь незначительная степень «шепелявости»: в тембре краепалатальных доминирует свистящий элемент, а в тембре заднепалатальных ощутимо присутствие х’-, точнее х– образного элемента (для [с]), и ’-образного элемента (для [з]). В этих двух случаях «шепелявость» редко фиксируется на письме.
Указания исследователей на различные степени проявления «шепелявости» мягких с’, з’ можно считать одним из косвенных подтверждений существования в русских говорах трех разновидностей среднеязычных [с], [з]. Не исключено, что одним из способов передачи на письме заднепалатальных среднеязычных щелевых являются написания буквы х в соответствии с этимологическим с’ (ср. примеры, отмеченные В. И. Чернышевым: на хьвете = на свете, пихьмо = письмо [16] ).
16
В. И. Чернышев. Говор Пушкинского района. — В кн.: «Язык и мышление», VI—VII. М.—Л., 1936, стр. 111—112.
Более конкретное значение приобретают указания наблюдателей на случаи сильной шепелявости мягких свистящих в говоре. Достаточно
17
В. В. Колесов. Фонологическая характеристика фонетических диалектных признаков. — ВЯ, 1971, №4, стр. 57.
18
«Русская диалектология». Под ред. Н. А. Мещерского. М., 1972, стр. 71.
При собирании материалов для Атласа русских народных говоров авторы ответов на вопрос программы о произношении согласных на месте с’, з’ использовали крайне разнообразную транскрипцию, нередко без специального разграничения отдельных фонетических явлений (см. карту №96 БСТ Атласа [19] , автор комментариев — Е. Г. Бурова). Е. Г. Бурова указывает, что авторы ответов одними и теми же знаками обозначают звуки, различные по твердости—мягкости и по степени шепелявости, что существенно осложнило интерпретацию обозначений. Элемент произвольности, характеризующий подобную транскрипцию, во многом объясняется сложностью самого явления, а также непривычностью его для фонологического слуха носителей русского литературного языка.
19
«Атлас русских говоров центральных областей к северу от Москвы» (БСТ). Рукопись; хранится в секторе истории и диалектологии Ин-та русского языка АН СССР.
Современные экспериментально-фонетические данные позволили зафиксировать палатально-среднеязычный характер артикуляции трех разновидностей «шепелявых» щелевых. Наши наблюдения относительно территории распространения указанных разновидностей в настоящее время еще недостаточны. Возможно, дальнейшие исследования позволят выявить более обширный ареал этих явлений, оценка которых на данном этапе важна для нас прежде всего в типологическом плане.
Фиксация среднеязычных аффрикат методом слухового наблюдения сопряжена с ограничениями перцептивного характера, аналогичными и при наблюдениях над соответствующими среднеязычными щелевыми. В русских говорах наблюдатели в различные периоды отмечали произношение «средних звуков», в частности ц’, «близкого к ч’» (отмечались также «звуки с шепелявой фрикацией», или просто «шепелявый ц’»).
Артикуляционная характеристика и типологическое разграничение «шепелявых» аффрикат возможны в условиях инструментального исследования, подтвердившего их среднеязычно-палатальный тип образования с учетом разграничения на краепалатальные (белорусского типа) и переднепалатальные (польского типа) [20] .
Звукотипы среднеязычных аффрикат в русских говорах характеризуются различиями в функциональном отношении. В одном случае, например, в диалектных системах с неразличением аффрикат среднеязычный [цц’] или [ц] выполняет функцию единственной аффрикаты (так называемое «шепелявое» мягкое цоканье, нередко же это классифицируется как чоканье). В других диалектных системах среднеязычные аффрикаты глухой и звонкой разновидности выполняют функцию палатализованных фонем ‹т’›, ‹д’› (так называемое джеканье). Функционирование среднеязычных аффрикат носит вполне самостоятельный характер. Очевидно, нельзя согласиться с мнением о том, что согласный типа ц’ч’ является звуком «промежуточного характера» и «представляет собой определенный этап перехода от мягкого цоканья к различению аффрикат ч’ и ц» [21] .
20
Третий тип среднеязычных аффрикат — заднепалатальные — нами не был зафиксирован.
21
В. Г. Орлова. История аффрикат в русском языке в связи с образованием русских народных говоров. М., 1959, стр. 25.