Типтик, или приключения одного мальчика, великолепной бабушки и говоряшего ворона
Шрифт:
Не товар, а чудеса:
Пирроги и колбаса!
– Слезай сейчас же!
– закричал Типтик.
– Слезай, кому говорят!
– Воронуша!
– строго приказала Бабушка.
– Марш вниз! Воронуша подумал-подумал, сунул клюв в банку с компотом, проглотил ягоду, опять подумал... И нехотя спрыгнул с полки прямо на плечо Типтику. Вот радость-то!
Радость?.. Вы посмотрели бы вблизи на "птичку"! Как он ужасно растолстел и отяжелел! Голова, шея, хвост - все было выпачкано вареньем, салом, сметаной, медом; перья слиплись, к ним пристали крошки
– Не понимаю, из чего сделан этот летающий механизм?
– спросила Зоя, осторожно дотрагиваясь до Воронуши.
– Никакой это не механизм, - обиделся Типтик.
– Это самая настоящая живая птица...
– Высокого напряжения?
– Зая испуганно отдернула руку.
– Бедная моя внученька!
– Последний Доктор обнял девочку.
– Мы с тобой теперь не видим в нашем городе ничего живого, ничего естественного. Одни механизмы! А ведь это, если не ошибаюсь, настоящий, чистокровный ворон, называемый по латыни "корвус коракс"...
– Это не машина?!
– Зоя даже подпрыгнула от удивления.
– Говорящий ворон!
– Типтик с гордостью оглянулся вокруг.
– Ни у кого нет такого. Его зовут Воронуша.
Их окружили люди; все громче и веселее толковали они о птицах - о воронах, синицах, воробьях, которых нигде теперь в городе не встретишь. Говорят, раньше их было сколько угодно, а вот теперь...
Воронуша дремал, полузакрыв глаза. Он не слышал, как к ногам Типтика подкатилась машина, не видел, как высунулся из нее длинный рычаг с крючком на конце... Вдруг крючок ухватил Воронушу за лапы и потащил в дальний угол зала - туда, где мыли посуду.
Воронуша отчаянно каркал, долбил клювом по рычагу - ничего не помогало: машина сунула Воронушу под теплый душ и держала его так до тех пор, пока с перьев не смылась вся грязь...
Типтик хохотал:
– Так тебе и надо - не будешь улетать от нас, не будешь обжираться! Так тебе и надо!
Хохотала великолепная Бабушка, хохотал Последний Доктор, хохотала Зоя, даже "подушечный" мальчик хмыкал, глядя, как Ворон, мокрый и взъерошенный, бился под струями воды.
– А что тут происходит, я спрашиваю?
– затароторил кто-то у дверей.
– Что происходит, спрашиваю я? Спрашиваю, что происходит?
– Карр! Карраул!
– завопил Воронуша.
– Ворр!..
Глава двадцать третья
Старый знакомый
В дверях стоял Дядя Ловушка.
Типтик сразу же узнал его: да-да, тот самый кривоногий человечек в клетчатом пиджачке, с повязкой на глазу!
Моющая машина отпустили Воронушу. Его сильно знобило, и он, распластав мокрые крылья, всем телом прижался к Типтику.
А шарообразный мальчик запел:
Картины Главный Хранитель!
Ты наш дорогой повелитель;
Как ты красив!
Как ты умен!
Как ты хорош!
Со всех сторон!
– Рраз-разбойник! Ворр!
– орал Воронуша, лязгая клювом.
– Ай-яй-яй! Как не стыдно забывать старых приятелей, как не стыдно!
– Если бы не мои верные помощнички, если бы не любезные мои пташки-мермехончики, я бы, наверное, не сразу узнал о появлении в моем городе таких дорогих и важных гостей. Нет, не сразу бы... Вот, прошу принять!
И птицелов протянул Типтику голубую каскетку.
– Ворр!
– снова каркнул Воронуша.
– Смеетесь? Хохочете?
– Дядя Ловушка так ласково посмотрел на всех, что у Типтика по спине мороз прошел.
– Вместо того, чтобы глотать, жевать и переваривать жирную пищу
– вы тут хохочете, вы тут смеетесь?.. Ну-ка, Последний Доктор, скажи, немедленно скажи всем, что веселье вредно, что от громкого смеха человек худеет. Скажи, Последний Доктор, немедленно скажи!
Типтик и Зоя исподлобья смотрели на Последнего Доктора, ожидая, что он сейчас скажет.
Старик молчал, опустив седую голову.
– Глупости! Чепуха-чепухенция!
– неожиданно воскликнула великолепная Бабушка.
– Смеяться всегда полезно. А вот толстеть вредно. Я выписываю журнал "Здоровье" и там прочитала, что у толстяков сердце обрастает жиром, и они быстро...
– Молчать, молчать, молчать!
– оборвал Дядя Ловушка.
– Молчать! Спорить со мной запрещено! Надо всегда помнить, что нарисовано на картине. А там Знаменитый Художник изобразил, как по улицам стеклянного города - нашего города!
– передвигаются сытые, толстые людишки. Все должны жить, как на Картине. Все, все, все!
– Но мы... мы никогда не видели эту Картину, - пробормотал Последний Доктор.
– Вам и не надо ее видеть. Тебе вредно смотреть на нее. Я сам видел эту Картину. Я сам! Я каждый день смотрю на нее. И знаю, что там гуляют толстенькие людишки. Кругленькие, как шарики. Симпатичные, как винтики-шпунтики. И никто там не смеется. И никто не бегает... Ах, значит, ты мне не веришь, Последний Доктор? Поберегись, лекарь: можешь попасть туда же, куда угодил твой неразумный сыночек!
– Что с моим папой?
– быстро спросила Зоя.
– Где он?
– Спокойненько, спокойненько!
– прикрикнул Дядя Ловушка.
– Волноваться, милая девочка, категорически запрещено. Запрещено волноваться! Запрещено задавать вопросы Главному Хранителю... За своего папочку не беспокойся: твой драгоценный папуля отдыхает возле моей избушки, кушает хлебушко, глядит на небушко... Хи-хи-хи!
Но никто не рассмеялся. Все испуганно глядели на Дядю Ловушку.
И только Воронуша громко крикнул:
– Врраки!
Дядя Ловушка, не обращая внимания на Ворона, цепко ухватил Зою за подбородок, подтянул ее лицо к своему кривому носу и проговорил тихо, но так, чтобы все слышали:
– Запомни, миленькая девочка, сама запомни и другим расскажи, чтобы все-все запомнили: я никому не позволю - нет, не позволю!
– смотреть на картину. Вам на нее смотреть опасно! Картина заколдована. Заколдовал Знаменитый Художник картиночку...