Тирамису

Черногорская Ксения

А Никифорова-то, конечно... Она разденется, точно. Флиртующая едва ли не с каждым мужиком из отедов маркетинга и продаж вертихвостка, она да, она сделает. И что же - она более профессиональный специалист, чем я? А у нас тут что, конкурс стриптиза?!

Я хватаюсь за лоб и, опустив голову, медленно выдыхаю. Ноги подкашиваются. На работу ехать теперь вообще не хочется. А ещё больше не хочется Артуру этому звонить. И даже писать. Тем более, что он не звонит и не пишет, а значит мой отказ можно отложить.

Передать, значит, Никифоровой, этот проект. Она будет

рада, я уверена. А я? А я запорю свою карьеру на корню. Гендиректор же не узнает реальной причины моего отказа. Просто сочтёт меня некомпетентной, вот так... Ловлю себя на мысли, что чуть не плачу, и сержусь на себя за это.

– Так, Оксана, взяла себя в руки! Нефиг нюни распускать! Быстро в офис!

А в офисе меня ждёт неприятное осознание. В момент, когда я работаю вместе с ребятами из отдела маркетинга над концепцией нового файер-шоу, которое устраивает наша фирма-партнёр, ко мне подходит Афанасьева, руководитель отдела продаж, и просит дать ей рекламные стикеры, которые мы разработали для танцевальной студии. И тут я как-то оторопело осознаю, что они у меня на флешке. А флешку я, похоже, оставила дома.

Учитывая то, что это - откровенный косяк, а сегодня мне и так несладко, у меня волоски поднимаются до шеи едва ли не от самой поясницы. Меньше всего мне сейчас хочется, чтобы меня вызвал на ковёр наш генеральный директор и сказал, что в отсутствии Марины Петровны я, исполняющая её обязанности, похоже, совершенно с ними не справляюсь.

– Олечка, прости, пожалуйста, - говорю я.
– Прямо сейчас не смогу тебе их дать. Часика два подождёшь?

У Оли округляются глаза:

– Сколько?

– Скажи, ты можешь сказать заказчику, что мы пришлём ему стикеры через два часа?
– я смотрю на часы.
– Скажем, к четырём? Можешь, нет?

– Могу, - ошарашенно отвечает Оля.

– Отлично!
– одобряю я.
– Вот так и скажи. Я тебе все файлы дам чуть больше, чем через полтора часа. Я к тебе зайду.

А затем я спешно прощаюсь с коллегами и вылетаю из комнаты, чтобы захватить сумочку, вызвать такси и помчаться вниз, в двор бизнес-центра.

Машина приедет через четыре минуты. Через три. Через две. Через одну.

Вот она!

Открываю переднюю дверь жёлтого такси, плюхаюсь на сиденье и впервые за день более-менее расслабляюсь. А смысл париться? Всё равно уже ничего от меня не зависит.

Водитель попадается говорливый, но поскольку я ему отвечаю односложно, а чаще и вовсе не отвечаю, наша так и не начавшаяся беседа о том, о сём, быстро сходит на нет.

Вбегаю в подъезд, несусь к лифтам, несколько раз нажимаю кнопку вызова. Лифт с четвёртого этажа едет минуту, не меньше. Как только с шумом растворяются его дверцы, в вестибюль первого этажа выходит молодая мама с коляской и миленькая чернявая девочка, совсем кроха, держащая маму за пышную юбку. Мы здороваемся, я захожу в лифт и нажимаю кнопку седьмого этажа.

Мне кажется, что лифт не поднимается, а карабкается наверх, как уставший до одури альпинист. Я едва не начинаю дёргать ногой от нетерпения, пока он карабкается наверх. А когда открываются

двери, я выбегаю на лестничную площадку с ключом в руке, будто какой-то безумный санитар со шприцом и втыкаю его, едва ли не с разбега в замочную скважину.

Открыв дверь, я не сразу понимаю, что происходит.

Я просто понимаю, что на вешалке в коридоре вещей больше, чем обычно. А ещё понимаю, что слышу странные, отчего-то очень расстраивающие меня, звуки.

И я как-то осоловело прохожу в обуви в коридор, миную гостиную и иду к нашей с Пупсом спальне, откуда эти самые звуки и доносятся.

Подойдя, открываю дверь и вижу, что мой благоверный трахает на нашей кровати какую-то смазливую блондинку... Как она изгибает спину в талии, как какая-нибудь кошка во время течки, и сладко стонет... И как он, совершенно меня не замечая, придерживает её руками за талию, и активно двигает бёдрами... туда-сюда, туда-сюда...

В кино обманутые женщины по разному ведут себя в ситуации, когда застукивают мужа с любовницей. Как правило, устраивают сцену, острят, надевая маску "я выше этого", стаскивают любовницу за волосы с кровати или просто уходят.

А я просто теряюсь. Стою на пороге комнаты и совершенно растерянно смотрю на то, что происходит на нашей с Пупсом кровати. Просто не понимаю, как такое вообще может быть. Это же мой молодой человек... вот он.. он только ведь мой, разве нет? И вот он трахает какую-то смазливую бабу на нашей кровати... Трахает на моих глазах, потом что они так увлечены процессом, что и не заметили, как я вошла.

Отчего-то я как-то отстранённо оцениваю её внешность, хотя в этом совершенно нет никакого смысла: очевидно, что вкусы Пупса меня более интересовать не будут. Но я стою и зачем-то рассматриваю эту барышню, чьи полные груди качаются туда-сюда в такт движениям таза моего некогда Пупса...

У неё длинные, светлые и мелированные огненно-рыжим волосы, тонкая, девичья шея и округлые, глянцевые будто, плечи, На руке, которой она в порыве страсти сжимает побелевшими пальцами простынь, то тут, то там, случайно рассыпаны родинки. Она очень светлокожая и сбоку её подтянутой талии виднеются розовые следы, оставленные пальцами Пупса. Теперь он придерживает её за бёдра. Она красивая, наверное намного красивее меня... Точёный профиль, интересное, миловидное лицо, пухлые губы... Она стонет и что-то страстно шепчет на выдохе... Но самое главное, я никак не могу понять - это я в её спальне с моим мужчиной или она в моей? Такой сумбур...

И тут она поворачивает голову в мою сторону и встречается со мной глазами. Глаза распахиваются, девушка резко замирает, Пупс врезается в неё остановившуются, непонимающе смотрит на неё, затем следуя за её взглядом, тоже поворачивается в мою сторону.

Он ойкает - как-то так по-детски, по-девчачьи даже, тоненько так, совершенно не мужественно - "Ой!" и выскакивает членом из своей пассии. Она хватает лежащее рядом покрывало без одеяла и, усевшись лицом ко мне на кровати, прикрывается этой скомканной тряпкой. Пупс нервно облизывает губы и испуганно зачем-то произносит: