Тиран на замену
Шрифт:
– Проблема состоит не в том, что щенок гигеры стоит семьдесят тысяч льят, а в том. что самка гигеры стоит полтора миллиона льят. Как известно, каждая самка способна выносить до двадцати щенят.
– Вы хотите, чтобы я продала того щенка? Но... я не понимаю. Вы и без моего разрешения могли его продать. Зачем оно? Вопрос о моих правах был проигнорирован.
– Я не хочу, чтобы вы продавали щенка. Более того, поспособствую получению документов и сохранению за вами прав хозяина.
– Почему?
– Псарня. Ни одна академия в
– Имею представление.
– я кивнула, подтверждая правоту.
Если псарня - это все, что ему от меня нужно, то, может быть, мы сможем договориться? Мне эта собака ни к чему. Да и на какие деньги мне кормить бойца? Гигеры в холке с пол роста самого Вольсхого вырастали.
– Пожалуй, можно обсудить такую перспективу. Иначе я пострадаю, не так ли? Не вы, так кто-нибудь другой захочет отобрать у меня собаку, стоимостью полтора миллиона.
– Собака - меньшее из ваших бед, адепт Тонверк. В течение считанных дней информация о ваших удивительных способностях разлетится по всей стране...
Звучит как...
– Это угроза?
– Это предложение опеки, адепт Тонверк, - поправил Вольсхий.
– В случае вашего поражения больше всех пострадаю я, и вы это прекрасно понимаете, монрес ректор.
– напряженная, я сидела ровно до болей в спине.
– Соперник воспользуется тем, что мне якобы требуется опекун. Я не могу пойти на нечто подобное.
– У вас уже была возможность убедиться, что на этой земле вам не о чем беспокоиться. Опасности нет.
– Опасен закон. Отобрать право на опекунство - раз плюнуть!
– Вы так близко знакомы с законом?
Небольшая перепалка набирала серьезные обороты. Это ни к чему хорошему не приводило.
– Не то чтобы... На официально задокументированную опеку я не согласна. Ни за что. Есть еще предложения?
Вольсхий не просто тиран. Он - чудовище. Монстр, который чуял слабину в противнике и осторожно прощупывал куда бы ударить. Туда, куда удар получится чувствительнее всего. Ненавижу таких людей.
– Мне нужно объяснить, что уже долгие годы некроманты и целители пытаются объединить энергии жизни и смерти? Вы, в лучшем случае, в ближайшие пятнадцать-двадцать лет будете находиться в весьма незавидном положении вечной беременности. Притом от тех, кто больше заплатит.
– У опекуна будут большие возможности для продажи, вы не находите, монрес ректор? Так поступить с взрослой и самостоятельной женщиной без преступления закона не получится. Вы ведь чтите закон?
– Именно это ожидает вас, если я вышвырну вас за пределы гнезда.
– Гнезда?
– неожиданное местонахождение сбило с толку.
– Эти земли изначальны и исконны для моего рода, адепт Тонверк. Это дает некоторые преимущества.
– Мне нужно подумать.
– я держалась из последних сил. Меня лучше бы, наверно, исключили вместе с остальными. Не было бы сейчас никаких угроз и
– У леса своя магия, адепт Тонверк.
– громом ударил Вольсхий, разбив последнюю надежду.
Цитадель, которую занимала академия, построена в самой глубине дремучего леса. В нескольких часах лет шестьдесят назад основали маленький городок с названием Роуг, но толку-то? Если лес зачарован с древнейших времен, то от магии рода не спастись.
– Мне некуда бежать, монрес ректор.
– сообщила я, впрочем, правду.
– И денег на побег нет. Будете добивать?
Вольсхий усмехнулся.
– Не прибедняйтесь, адепт Тонверк. Не нужно. Я сложил некоторое мнение о вас и о вашем друге, адепте Ирсе Сароне. Вы двое не так просты, как кажетесь на первый взгляд.
Еще и Сарону угрожает! Что будет, если он догадается об истинной силе моего дара?!
– Для чего вы дали мне ту книжку?
Внутри меня сковал ужас, но снаружи я старалась заставить себя выглядеть холодной и безразличной. Кажется, получалось.
– Это дневник моего деда, бывшего ректора академии. Вы его еще помните?
Ложь. Автор дневника - жестокий и злой человек. Это чувствовалось по манере письма и грубости изложения. Старик не такой. Так ведь? Он не такой.
– Вижу, вы в недоумении, адепт Тонверк. А я предупреждал, Великий Князь Вольсхий не так прост, как кажется со стороны. Я не знаю никого, кто был бы столь же опасен, как он.
Весь мой крохотный мир перевернулся с ног на голову. Я не верю. Старик приютил нас с Сароном безвозмездно, как и многих других выпускников. Он потомок Истинных!
А Вольсхий просто лжец!
– На опекунство я не согласна.
– из последних сил выдавила я, сжав руки в кулаки, сминая брюки; из-за высоты стола моя слабость осталась незамеченной.
– Но я готова рассмотреть другие варианты нашего с вами сотрудничества
– Конечно.
Его снисходительная улыбка чувствующего свое превосходство победителя стала последней каплей. На негнущихся ногах я выползла из кабинета и чудом не поскользнулась на крутой винтовой каменной лестнице. Я просто так не сдамся! Так пусть же Вольсхий получит по заслугам! Он обращался со мной как с некромантом. Вот пусть повеселится, когда поступлю с ним как сошедший с ума целитель!
Двое-трое суток его беспамятства позволят мне выбраться из зачарованного леса целой и невредимой. Уничтожу Вольсхого. Уничтожу. На последнем десятке ступенек все-таки не удержалась и полетела вниз.
Меня разбудил знакомый с детства запах сваренного на косточке супа. Я никогда не забывала, как мама специально для меня отделяла тоненьким острым ножичком прожилки и жирок от кусочков чистого мяса. В то время мы жили с моим родным отцом и не ведали горя. Как же я скучала по тем временам, если доводилось вспомнить. Но я запрещала себе нотальгировать. чтобы не поддаться депрессии.