Тирант Белый
Шрифт:
И когда он сказал эти слова, душа его отлетела, а прекрасное тело осталось на руках герцога Македонского.
Поднялся столь громкий крик и горестный плач, что не могло не сжаться сердце от жалости, — так все любили принца Тиранта.
Долго плакал, стеная, король Скариан, а затем позвал короля Сицилии, короля Феса, герцога Македонского и Ипполита, а также некоторых других сеньоров, и, отойдя в сторону, они держали совет о том, что надлежит делать. И все решили, что король Скариан с остальными будет сопровождать тело Тиранта до города, но внутрь входить не будет, так как ему так и не удалось представиться Императору, а являться перед ним, когда случилось такое горе, неуместно. Кроме того, было решено забальзамировать тело Тиранта, чтобы затем отвезти его в Бретань.
Они покинули место, где скончался Тирант, и с телом его направились в сторону города Константинополя. Когда они достигли цели, была уже глубокая ночь.
После этого Тиранта одели в парчовый камзол и упланд со знаками императорской власти, подбитый собольим мехом, а затем отнесли в главную городскую церковь, а именно церковь Святой Софии. В церкви соорудили высокий большой катафалк и покрыли его парчой, а сверху поместили богато убранное золотой тканью ложе с балдахином из такой же ткани. И на это ложе положили опоясанное мечом тело Тиранта.
Когда же Император узнал, что Тирант мертв, он в глубоком горе, скорбя о смерти Тиранта, разорвал на себе императорское одеяние и, сойдя с трона, сказал следующие слова.
Глава 472
О том, что сказал Император, оплакивая смерть Тиранта.
Сегодня потерял я свой скипетр, а непобедимая корона моя предстала моему взору поверженной на землю. Отнялась моя десница, и верная опора страны нашей сломлена тобой, о злая фортуна! О несправедливая смерть, украв одну жизнь, ты открыла ничтожным неверным бесчисленные пути спасения! Ты убила Тиранта, чтобы завладеть и жизнью Императора Константинополя. Я умер, но пусть вечно живет слава об отважном Тиранте. О чины небесные[768], возрадуйтесь, принимая душу доблестного рыцаря, который присоединится к избранным, заслужившим награду! И вы, принцы тьмы, радуйтесь, если дано вам радоваться, ибо умер тот, кто каждый день возвышал христианскую веру. Вражьи державы, вы также радуйтесь, ведь умер непобедимый Тирант, которого не смогли одолеть все неверные мира в бессильной ярости. Теперь побежден он смертью, а вы ликуете. Лишь я, покинутый Император, буду скорбеть на этом печальном погребении. Так пусть же солнце скроется с наших глаз, пусть заволокут его густые туманы и тучи, чтобы светлая луна не смогла отражать его свет, пусть мир погрузится в мрачную тьму и облачится в черные одеяния. Пусть ветер сокрушит твердь земную[769], содрогнутся и упадут высокие горы, реки остановят свое течение, а чистые ключи смешаются с землей! Пусть в знак своей скорби их поглотит Греческая земля, печальная горлица, покинутая супругом Тирантом, а морские рыбы пусть покинут воды великого океана! В столь скорбный час вы, о прекрасные сирены[770], пойте о тех великих несчастьях, что свершаются на земле! Пойте, оплакивая смерть того, кто лучшим был среди живущих! Пусть звери жалобно воют и навсегда умолкнут птицы, пусть уходят они в необитаемые леса! К себе я призываю смерть, чтобы смог я отправиться в царство Плутона и принести туда сию горестную весть, дабы Овидий сложил прекрасные стихи о моем Тиранте. Снимите с меня золоченые одежды, унесите из замка богатый пурпур, оденьте меня в жалящую власяницу. Пусть все облачатся в черные траурные одежды, пусть, не смолкая, бьют все колокола, пусть все оплакивают эту потерю, столь страшную, что не хватает мне слов рассказать о ней.
Горестно причитая, провел Император большую часть ночи, а когда наступил день, он направился в церковь воздать Тиранту последние почести и все приготовить для похоронного обряда, достойного столь великого сеньора.
Принцесса очень удивилась, когда увидела, что ее девушки и все остальные в замке горько рыдают, и спросила, в чем причина их слез. Решив, что умер ее отец Император, Принцесса поспешила подняться и, не одеваясь, выглянула в окно. Она увидела герцога Македонского, плачущего и рвущего на себе волосы, Ипполита и многих других сеньоров, которые раздирали в кровь себе лицо и бились головой о стену.
Заклинаю вас именем Господа, — сказала Принцесса, — скажите мне правду. В чем причина вашей скорби?
Ей ответила вдова де Монсан, и сказала она следующее:
Сеньора, эта печальная весть неизбежно достигнет вас: Тирант перешел из этой жизни в лучшую и уплатил долг природе. В полночь его отнесли в церковь, чтобы провести погребальный обряд по христианским законам, как и подобает. Там же находится Император, который скорбит и оплакивает его смерть, и никто не может его утешить.
Принцесса обмерла:
Принесите мне платье, что отец приказал сшить к моей свадьбе и что стоило так дорого. Ведь я так и не надела его.
Ей тотчас же принесли платье, и Принцесса оделась. И тогда вдова де Монсан сказала:
Как вы можете, сеньора, в день смерти столь доблестного рыцаря, который служил Его Величеству Императору и вам, надевать свадебное платье? Все остальные облачились в печальный траур, и никто не может сдержать слез. Вы же, ваше высочество, в большей степени, чем кто-либо, должны были бы горевать, дабы всем служить примером, а вы так нарядились. Никогда я не видела и не слышала, чтобы такое делали.
Не беспокойтесь, досточтимая вдова, — отвечала Принцесса, — когда придет час, я смогу послужить достойным примером.
Затем Принцессу причесали, и она вместе со своими дамами в скорби покинула замок и поспешила в церковь, где находился Тирант.
Принцесса поднялась на высокий катафалк, и, когда она увидела возлюбленного, сердце ее чуть не разорвалось от горя, но гнев на несправедливую судьбу укрепил ее дух. Она поднялась на ложе, где покоился Тирант, из глаз ее потекли горькие слезы[771], и, упав на тело, она принялась безудержно плакать, а затем произнесла такие скорбные слова.
Глава 473
О том, что сказала Принцесса, плача над телам Тиранта.[772]
О фортуна, ты — чудовище, беспрестанно меняющее свой лик! Без устали вращаешь ты свое вечно движимое колесо[773], без конца несешь несчастье грекам! Ты явила всю силу своей несправедливости, о завистница храбрых и враг слабых! Побеждая и низвергая сильных духом, ты получаешь наслаждение! Разве недостаточно было тебе смерти моего брата, которого так долго оплакивала вся империя, облачившись в траур? А теперь ты все решила разрушить? Тот, кого сразила ты, был опорой моей жизни, надеждой всей страны и утешением для моего старого отца. Этот скорбный день — последний день жизни Тиранта — стал последним и для всей империи, и для благополучия нашего королевского дома. О, злая моя доля, о, горькая судьба, почему не позволили мне, несчастной, служить этому славному рыцарю? Так позвольте же покрыть его тело поцелуями, дабы унять боль моей скорбящей души!
И безутешная сеньора принялась осыпать хладное тело поцелуями с такой силой, что сломала себе нос, и кровь потекла столь обильно, что залила глаза и все лицо Принцессы. И все, кто видел, как она страдает, не мог сдержать слез жалости. Затем Принцесса сказала:
Раз уж судьба распорядилась, чтобы случилось такое несчастье, душа моя не сможет более радоваться, и я хочу отправиться на поиски того, кто был моим Тирантом, в сии благословенные места, где обретается его душа, чтобы найти ее. Истинно говорю, хочу быть с тобой в смерти, раз уж при жизни не смогла послужить тебе, тому, кого я так любила. О дамы и девушки мои, не плачьте! Сохраните свои слезы для будущих несчастий, о которых вскорости придется скорбеть вам: хватит того, что я тоскую и роняю слезы, ведь горе это — мое. Ах бедная я! Плачу я и стенаю: где мой Тирант? Вот он, передо мной, мертвый и залитый моей кровью. О Тирант! Прими мои поцелуи, мой плач и рыдания, возьми эти слезы, ведь это все, что мне осталось отдать тебе. Стала желанной смерть для меня, и нет во мне страха перед ней. Тирант, верни мне рубашку, что я подарила тебе, когда была счастливой, чтобы затем положили ее, покрытую ржавчиной твоего оружия и омытую моими слезами, в нашу общую могилу.
Сказав эти слова, Принцесса потеряла сознание и упала на тело. Ее поспешили поднять, и лекари, дав ей сердечные капли и другие снадобья, привели сеньору в чувство. Очнувшись, она вновь упала на мертвое тело и, сама чуть живая, принялась целовать Тиранта в холодные губы. Она рвала на себе волосы и одежды, раздирала в кровь кожу на груди и лице, и горе ее было самым глубоким среди всеобщей скорби. Распростершись на теле Тиранта, она целовала мертвые губы, а ее горячие слезы смешивались с холодными слезами Тиранта. Дар речи оставил ее, ибо она не находила достаточно скорбных слов, чтобы описать свое несчастье. Дрожащими руками она открывала глаза Тиранту и прижималась к ним губами, а затем — своими глазами, наполняя слезами глаза возлюбленного. И казалось, что мертвый Тирант оплакивает горе живой Кармезины, роняя горькие кровавые слезы, ибо та, что рыдала над ним, выплакала уже слезы обычные, потеряв того, кто ради нее самой потерял жизнь. Слова Принцессы были столь жалостливы, что могли раздробить драгоценные камни и алмазы и сломать сталь, а говорила она следующее.