Тиски

Маловичко Олег

– Да.

– Тогда ты понимаешь, что за наглость надо платить? Понимаешь ведь?

– Да.

– Будете отрабатывать. Вы мои теперь. Сейчас успокойся, в порядок себя приведи, а через пару день­ков с тобой свяжутся, договорились?

Денис кивнул, Вернер улыбнулся. Он поднялся, пошел к машине, закурил на ходу. Жига перерезал пластиковый шнур на руках Дениса и воткнул нож в землю рядом с ним. Рев машин, щебень из-под колес – и мы остались на пустыре втроем.

Денис разрезал путы на руках Крота, помог

отодрать скотч и с силой и ненавистью ударил ногой в лицо.

– Из-за тебя все, – бросил Денис устало и пошел ко мне.

– Откуда я знал??? – закричал Крот, прижав руки к груди, но Денис не повернулся и вообще сделал вид, что Крота не существует. – Откуда я знал, Дэн???

* * *

Мы сидим на лысине, у реки, и передаем по кругу косяк. День сегодня прохладный, что для конца апреля редкость, и все вокруг – люди, деревья, даже птицы – выглядит каким-то испуганным, словно подступившее к городу лето может вдруг обидеться и уйти и мы так и останемся в объятиях долгой холодной весны.

Висит тяжелое молчание. Не то, которое успокаивает и хочется думать о приятных пустяках, а другое. Словно под нами – бомба с часовым механизмом, а мы не можем ни отключить ее, ни двинуться с места.

Крот взрывает, но курить больше не хочется. Завтра у нас встреча с Вернером. Крот делает напас, затем, сплюнув на палец, тушит папиросу.

– А чего вы хмурые такие, умер кто? – говорит Крот с наигранной легкостью в голосе. Я узнаю эту его манеру. Он все понял и продумал, теперь его задача – перетащить на свою сторону нас. Так же он начинал разговор о Мишкиной «Ауди». – Давайте просто плюсы-минусы, хорошо?

У нас с Денисом нет желания останавливать его или спорить, поэтому Крот, воодушевившись, продолжает:

– Ну, дали по морде, ладно. Так по-другому не бывает! Вы чего хотели, я не пойму? Чтоб он вам леденцов отсыпал? Он вообще мог нас там похоронить. Щебенкой бы засыпали, и все, привет родителям. Но он этого не сделал! Почему?

Крот держит паузу, но мы не собираемся помогать ему тянуть разговор. Это его шоу, пусть работает.

– А я вам скажу. У него молодняка нет совсем. Вы же видели, пацаны его, хоть Жига, хоть Вадик этот…

– Скелет, – подает голос Денис, – Вадик Скелет.

– Не важно, они же старые все. Им за тридцатку уже. А когда человеку за тридцать, он думать начинает по-другому, жить по-другому. Семья, дети, туда-сюда. Они пенсионеры все, возраст неспортивный. Вернеру парни вроде нас нужны.

– Крот, я не понял, ты что, радуешься? – Денис смотрит на Крота каким-то новым взглядом, в котором удивление смешано – или мне это кажется – с брезгливостью.

– Да, – спокойно отвечает Крот, выдерживая взгляд Дениса, – Нас приняли. Мы при делах теперь. Индахаус, Дэн.

– Индахаус? Крот, ты больной. – Денис и разговаривает с ним, как

с больным, терпеливо, спокойным голосом. – Ты понимаешь, что будет? Да он нас использует и разыграет как пешек! Ты оглянуться не успеешь – или с ножом в боку будешь отдыхать, или на тюрьму пойдешь…

– От нас зависит! – вскипает неожиданно Крот. – Если ты мудак, конечно, он тебя разыграет, на фиг ты нужен ему!? Но вдруг он в тебе увидит что-то? Он тебя поднимет! Мы подняться можем через него! Денис, Пуля, неужели вы не понимаете? Это шанс наш! Мы можем и дальше перебиваться по мелочи, стрелять сотки, но нам судьба шанс дает. Пуля, ты всю дорогу хочешь на эвакуаторе своем сраном работать? А? Не слышу!

– Да при чем тут… – Это мои первые слова за вечер.

– При том! Не хочешь! Но сам ты жопу не сдвинешь, не-е-ет… Будешь горбатить на дядю и ждать непонятно чего, а когда тебя выкинут оттуда, сядешь на пособие или на рынок пойдешь торговать, ты этого хочешь? А ты? – Крот перемещает взгляд на Дениса. – Тебе же твою телку в ресторан сводить не на что. А она это любит. Дэн, без обид, мы давно друг друга знаем, и кто тебе еще скажет, если не я – у вас кончается все!

– Что? Что ты мелешь?

– Не нравится? Потому что ты сам об этом догадываешься, мысли бродят, а додумать боишься. Ты по­смотри, как она живет, что за люди вокруг нее крутятся. А ты кто? Мальчик с пультом. Она в тебя играет! Через год батя ушлет ее в Москву, а ты ничего сделать не сможешь, потому что тебе предложить нечего. Чем ты ее батю уравновесишь? Хатой своей съемной, улыбкой голливудской?

Денис собирается что-то возразить, но, посмотрев на Крота, передумывает.

– Идиот. – Потом обращается ко мне, словно Крота и нет рядом: – Что делать будем, Пуля?

– Валить надо.

– Что-о-о-о?..

– Крот, рот закрой. Мы тебя слушали. – Денис снова смотрит на меня, и я понимаю, что он действительно ждет моего совета, и впервые в жизни вижу, что Денис, такой красивый, популярный, всеми любимый Денис отчаянно не уверен в себе.

– Все бросить и валить. Никому не говорить куда. Просто – мама, папа, надо уехать, буду звонить.

– На сколько, думаешь?

– Год, полтора. – Я пожимаю плечами. – За это время и с Вернером может что-то случиться или просто он забудет.

Денис качает головой с невеселой улыбкой:

– Что ж с ним раньше ничего не случилось? Всех, с кем он начинал, переломали уже, кто в гробу, кто сидит, а он вот он.

– А с родными что? Ты их с собой возьмешь или здесь оставишь? – добавляет Крот. – Вернер с них не слезет. Ни хрена он им не сделает, конечно, но нервы попортит. Причем сам ходить не будет, перцев своих пришлет. К твоим, к моим. – Крот вдруг замолкает, словно осененный новой мыслью, и переводит взгляд на Дениса: – К Маше твоей.