Титан. Фея. Демон
Шрифт:
— Я тогда еще напилась, — с грустной улыбкой вспомнила Искра.
— Конел. Ты видел Джина. И должен иметь какое-то представление о том, на что он способен. То, что велела ему Габи... вполне вероятно, он с этим не справится. А если справится, то не выживет. Мы с Габи это знаем.
Конел некоторое время разглядывал носки своих ботинок, затем встретил взгляд Сирокко.
— Никогда не видел кого-то более готового к смерти, чем он. Думаю, смерть станет для него благом... и еще я думаю, он прекрасно знает, что делает.
Сирокко была ему благодарна. Конел, похоже, всегда мог пойти на предельную
— Верджинель. Валья. Змей. Мене... Менестрель вышел вперед и нежно положил ей руку на плечо.
— Капитан, раз уж сейчас время выкладывать правду-матку, должен сказать тебе, мы уже догадались про...
— Нет, — перебила Сирокко, отводя его руку. — Я сама должна это сказать. Все вы знали, что Крис может погибнуть в этом противоборстве. Я сказала вам, что спасение Адама — моя цель номер один. Я солгала. Его спасение — моя цель номер два. Спасти его для меня страшно важно... но, если погибну я, Адам и Гея, я буду считать это победой.
Менестрель молчал. Вперед выступила Валья.
— Мы уже это обсудили, — сказала она. — Мы подчинились твоим соображениям секретности и не стали разглашать наше решение всей расе. Так что принимаем мы его вчетвером и вчетвером понесем всю его тяжесть. Хотя нам кажется, что раса бы с нами согласилась. Наступает время, когда ради искоренения зла необходимо рискнуть всем.
Сирокко покачала головой:
— Надеюсь, вы не ошиблись. Существует... большая вероятность того, что даже в том случае, если погибну и я, и Адам, и Гея, несравненная титанидская раса — которую, клянусь, я люблю больше своей собственной, — все-таки выживет. Но, если мы с Адамом погибнем, а Гея выживет, вы обречены. И вот мой первый приоритет: чтобы тварь по имени Гея была стерта с лица Вселенной.
— Тут мы целиком с тобой, — сказал Менестрель. — Ответственность за спасение Адама возложена на нас... — Он обвел жестом всю группу. — ... нас семерых, из двух рас, но связанных узами любви. Так и должно быть.
— Так и должно быть, — пропели титаниды.
— Жизнь Адама теперь в наших руках. Ты же должна выбросить это из головы. Ты сказала нам, что мы должны делать, и мы сделаем все, что сможем. Сейчас тебе следует об этом забыть, довериться нам... и делать то, что должна делать ты.
— Ты навеки останешься нашей Феей, — добавил Змей, а затем звонко и дерзко это пропел. Остальные титаниды присоединились.
Сирокко почувствовала, что просто должна зарыдать, но сумела удержаться. Она снова встала к ним лицом.
— Может статься, это наша последняя встреча, — сказала она.
— Тогда те, кто выживет, будут вечно славить тех, кто погибнет, — отозвалась Верджинель.
Сирокко стала целовать всех по очереди. Затем она велела каждому отправляться по своим делам. Казалось, все слезы она выплакала тогда в Клубе, но, когда друзья ушли, выяснилось, что немного еще осталось.
Прошло некоторое время, прежде чем Сирокко смогла созвать генералов.
Когда генералы расселись за командирским столом, Сирокко оглядела каждого и остро ощутила стыд за свою причуду всегда именовать их по номерам дивизий, которыми они командовали. Импульс этот исходил из ее отвращения ко всему военному.
Она еще раз оглядела генералов, запечатлевая в памяти лицо каждого.
Пак Чен Ир: невысокий кореец лет пятидесяти с хвостиком, командир Второй дивизии.
Надаба Шалом: лет сорока, светлокожая, бесстрастная, неколебимая опора Восьмой.
Дэгиль Куросава: поразительная смесь японца, шведа и свази, командир Сто Первой.
Все они еще на Земле были военными, но никто не продвинулся дальше лейтенанта. Сейчас у каждого в подчинении были солдаты, в прошлом куда выше их по званию... однако ни одного бывшего генерала. В свое время в Беллинзоне обнаружение экс-генерала становилось редким праздником. Люди собирались вместе и жгли свою находку у позорного столба. Сожжение генералов составляло в Беллинзоне единственное местное развлечение.
К тому времени, как Сирокко пришла к власти, таких самосудов уже давно не бывало. Тем не менее вначале людям трудно было принять такое звание, и временно генералы именовались кесарями. Но более привычное слово вскоре взяло верх над нововведением, когда люди поняли, что у этих генералов уже нет ядерного оружия.
— Пак. Шалом. Куросава. — Сирокко кивнула каждому генералу, и те настороженно кивнули в ответ. — Во-первых... осадных башен мы строить не будем.
Все трое удивились, но виду не подали. Не так давно один из них непременно спросил бы, планирует ли Сирокко лобовую атаку через мосты, а другой поинтересовался бы, как насчет того, чтобы уморить Преисподнюю голодом. Теперь же — нет. Генералы просто слушали.
— Все происходящее будет немного похоже на большой парад. Что-то будет от карнавала, что-то от широкоэкранного кинофильма. Точнее — от фильма про чудовище. Все будет очень похоже на грандиозные натурные съемки «Увертюры к 1812 году» с применением пушек. Будет не иначе как Четвертое июля и Чинчо де майо. Не будет, друзья мои, только одного. Войны.
На некоторое время воцарилась тишина. Наконец заговорил Куросава.
— Так что же все-таки будет?
— Сейчас расскажу. А прежде всего... если то, что я вам опишу, не выйдет так, как надо, я погибну. И вам придется продолжать без меня. Я не так глупа, чтобы пытаться давать вам приказы из могилы. Решения должны будете принимать вы сами. — Она указала на Пака. — Главнокомандующим станете вы. В моей власти это сделать, а также произвести вас в генерал-майоры. Согласно законам Беллинзоны, это делает вас подотчетным мэру, когда таковой будет избран, однако дает практически полную власть в принятии полевых решений.
Сирокко снова оглядела генералов. Они явно старались ничем себя не выдать, но она прекрасно представляла себе, о чем они сейчас думают. Три дивизии на войне, одна в Беллинзоне. Если Пак решит идти на Беллинзону и захватить власть, вряд ли кто-то сможет его остановить. Потому она его и выбрала. Казалось наименее вероятным, что у Пака амбиции возобладают над законами военного времени. Впрочем, Сирокко понимала, что создает потенциального монстра в лице самой армии. Эх, был бы какой-то другой выход...