Титановая Лоза
Шрифт:
От напряжения ее тело выгнулось, теперь, забирая часть боли, удерживая скоргов от всплеска губительной активности, она неосознанно вторглась в святая святых, коснулась памяти Хантера, которая в этот миг извергалась, будто вулкан, выбрасывая в облаках праха хрупкие, контрастные, неподвластные времени образы…
Наденька!…
Безысходный вопль рвался из глубин сознания Хантера. Смутные тени ткали полотнище воспоминаний. Прах сгоревших
— Хистер! Хистер! Хистер!
Длинные тени бились о стены, искажаясь в свете факелов.
Крепко сбитые бритоголовые фигуры. Непонятные символы, на стенах граффити.
Молодые парни. Незнакомые лица. А среди них — командор, молодой, еще не измененный, чужой, непонятный, вызывающий неприятие, но не обликом, а неким внутренним содержанием.
На небольшом возвышении — незнакомец. В его глазах бешенство. Слова, непонятные по смыслу, звучат отрывисто, будто лай. Его жесты резки, голос истеричен.
Собравшиеся вокруг ведут себя как безумцы, пораженные скоргами. Они выкрикивают хриплые фразы, с надрывной монотонностью выплескивая волны ненависти, их энергия направлена на разрушение, молодые, крепкие парни, без следов явных изменений, похожи на остервеневших собак, рвущихся с цепи, готовых порвать ее, лишь бы выплеснуть избыток эмоций, дать волю дрожащим мышцам.
— Мы не потерпим полукровок на нашей земле! — Голос незнакомца срывается на высоких нотах. — Мы очистим наш город от скверны!
Толпа, собравшаяся в полуподвальном помещении, начинает скандировать:
— Хистер! Хистер! Хистер!
Он вытягивает шею, так что напрягается каждая жилка:
— Смерть!
Слово — как нажатие спускового крючка.
Толпа — словно горсть патронов, вставленная в обойму, — призыв вожака выстреливает молодых парней в теплую мглу ранней осени.
Они готовы убивать.
Хистер, пошатываясь после произнесенной только что речи, последним выходит из подвала. Свет факелов уже растекается по переулкам. Красные точки отражаются в расширенных зрачках Генриха Хистера, пляшут в них, как чертики.
Он нервным движением достает сигарету, прикуривает, не замечая, что пальцы дрожат.
Смерть…
Он не обязан участвовать в погромах. Его дело — завести толпу, хотя со временем он понемногу и сам начал верить в придуманную идеологию, поднявшую его, не на вершину Олимпа, конечно, но на холмик, откуда вполне комфортно плевать на жизни других.
Рядовые боевики пусть занимаются грязной работой. Кесарю — кесарево. Они устраивают погромы, он же снимает сливки финансирования, прикрывает бойцов от преследования закона, «разруливает» спорные ситуации, все более утверждаясь в собственной значимости и исключительности.
Сигарета в дрожащих пальцах дотлела до половины.
Сейчас начнется. Сейчас…
Первый удар
Он даже не успел испугаться.
Сигарета выпала из пальцев, а в следующий миг судорога, ломающая асфальт, выбила землю из-под ног, швырнула его, как тряпичную куклу, ударила головой об осыпающуюся стену дома, а затем, будто передумав убивать, спиной втолкнула тело в тот самый полуподвал…
Дарлинг все еще держала пальцы у висков командора, кружа в пучине его обрывочных воспоминаний, когда два мнемотехника, при поддержке биоников, вторглись в процесс, вырвали ее сознание из смертельно опасного омута.
Чьи-то руки поддержали, помогли встать.
Открыв глаза, она несколько секунд отчужденно смотрела на командора, а затем, все еще находясь в плену полученных впечатлений, тихо спросила, обращаясь в пустоту:
— Кто-нибудь знает, у командора есть дочь?
Тишина.
— Она погибла во время катастрофы, — раздался за спиной знакомый голос.
Лоза обернулась.
На пороге стоял Приор Глеб. Его броня, покрытая влагой, немо свидетельствовала, что глава капитула Соснового Бора только что проделал долгий путь.
— Что тут происходит?
— У Хантера случился припадок. — Титановая Лоза отвернулась. — А ты не знаешь, как ее звали?
— Надежда, — сухо ответил Приор. — Если у тебя нет больше вопросов, позволь я…
— Есть. — Дарлинг, если ее что-то интересовало, умела быть упрямой. — Ты лично знаком с Хистером?
— Смотря какого Хистера ты имеешь в виду.
— Не уходи от ответа. — Титановая Лоза не собиралась отступать. — Мне интересен лишь один Хистер. Его знал командор. Еще до катастрофы, — добавила она.
— Он сказал тебе? — прищурился Глеб.
— Да, — кивнула Дарлинг. — Может, и не хотел, но сказал. Я видела — они были вместе в ту ночь…
Приор на секунду задумался, затем пожал плечами, словно отвечая себе: а почему бы и нет?
— Тот Хистер, которого когда-то знал командор, сейчас возглавляет Ковчег, — ответил Глеб. — Они критически разошлись во взглядах. И ненавидят друг друга.
— Как? — вырвалось у Дарлинг. Она привыкла доверять информации, полученной через импланты ментальным путем. В мыслях человек не в состоянии лгать. Мысли — как зеркало души.