Титус Кроу
Шрифт:
— Ах да! — прозвучал его голос в голове у Титуса Кроу. — Ты узнаешь меня, Титус Кроу, ибо у нас с тобой случались встречи в прошлом, когда ты лицезрел меня в тысячах моих иных обличий. И ты знаешь, каков я на самом деле, и тебе известна природа моих повелителей…
Так вот, сновидец, это конец. Очень немногие из людей доставляли моим господам столько хлопот, а хлопот было бы куда меньше, если бы удалось тебя обуздать. Ибо ты непокорен и дик, и ты не понимаешь моих повелителей, которые велики и славны превыше всякого величия и всякой славы. Поэтому я разыскал
Ибо они хотели бы познакомиться с тобой, Титус Кроу, поближе. Им хотелось бы увидеть, как ты будешь реагировать на ужасы, страшнее которых не видел ни один человек. Им хотелось бы изведать весь спектр твоих страстей, когда они рассеют остатки твоего подсознания по самым дальним углам бытия. Однако не бойся, Титус Кроу, ибо они уничтожат тебя не сразу. О нет, ибо есть наказание гораздо страшнее тех, которым моих повелителей подвергли так называемые Старшие Боги, и уж конечно, подходящее наказание найдется для тебя…
А теперь, сновидец, выходи из своих часов времен и обними меня. Иди ко мне, ибо нам предстоит долгий путь, и медлить нельзя…
Ньярлатотеп поманил Титуса Кроу к себе, насмешливо улыбаясь и раскинув руки, словно желал поприветствовать старого друга.
Словно марионетка, послушная повелениям кукловода, Кроу открыл дверцу часов и вышел из их корпуса, озаренного изнутри лиловым сиянием. Он пошел к Ньярлатотепу, вытаращив глаза и двигаясь, словно робот. Расстояние между ними сокращалось, и зеленоватое свечение начало разгораться с новой силой. Оно устремилось вверх и сгустилось около стройного, похожего на фараона, Ньярлатотепа.
Позади уходящего от часов времен сновидца лиловое свечение, изливавшееся из открытой дверцы, стало интенсивнее, его пульсация замедлилась. Лиловое свечение начало расходиться в стороны и в итоге полностью охватило корпус часов и большое пространство вокруг них. Наконец по размеру и силе это свечение стало таким же, как зеленое гнилостное сияние, озарявшее фигуру Ньярлатотепа. Неожиданно в замороженном сознании Кроу послышался новый командный голос:
— Землянин, Титус Кроу, остановись! Повернись!
Пошатываясь, ступая неуверенно, словно зомби, сновидец остановился и повернулся. На фоне лилового свечения, окутавшего корпус часов времен, возник подобный космической туманности лик. Свирепо сверкнули огромные золотистые глаза, похожие на глаза осьминога. Метнулись вперед лицевые щупальца. Старший Бог весь содрогался от нарастающей страсти.
Ибо то был образ Кхтанида, хранителя Тиании и покровителя Титуса Кроу в Элизии — это был образ Кхтанида, который сейчас воспользовался часами времен, как порталом между разными измерениями, чтобы вмешаться в судьбу Кроу в минуту, когда тому грозила самая страшная опасность.
— Титус Кроу, иди ко мне! — приказал Ньярлатотеп, но теперь его ментальный голос стал звучать тише и не
Сновидец начал послушно отворачиваться от часов времен.
— Нет! — горячо возразил Кхтанид. — Если сможешь, уйди с дороги, Титус, тогда я смогу нанести ему удар. Моя мощь гораздо сильнее, чем мощь часов времен. Но если ты окажешься на линии огня, ты погибнешь!
— Он не может меня ослушаться, глупец! — расхохотался Ньярлатотеп, и его голос зазвучал в сознании Титуса Кроу надтреснутым басом. — Иди ко мне, Землянин, НЕМЕДЛЕННО!
В это самое мгновение с неба спикировал человек в летучем плаще, подхватил загипнотизированного Титуса Кроу под мышки и утащил в сторону, с позиции между двумя сверхъестественными существами. Чары тут же развеялись. Кроу вздрогнул, прижался к де Мариньи, и они вместе поднялись над верхушками деревьев Зачарованного Леса. Затем, быстро устремившись к небесным кораблям, сновидцы стали свидетелями зрелища, разыгравшегося на поляне.
До их сознания долетели вибрации рокочущего, гулкого голоса, которым Кхтанид обратился к своему врагу:
— Ты угрожал тем, кто находится под моей защитой — даже Тиания, которая плоть от плоти моей, — и теперь ты должен за это заплатить!
Одновременно с последним словом Кхтанида полыхнули его золотые глаза, и мощные лучи пронзили гнилостное зеленоватое свечение и с могучей силой ударили по фигуре Ньярлатотепа. Великий Вестник БЦК пошатнулся и раздулся, как будто его наполнили воздухом.
— Будь ты проклят, Кхтанид! Отпусти… меня!
— Не отпущу, пока ты не пострадаешь… О, если бы я мог заставить тебя страдать в тысячу раз страшнее!
И вновь два луча хлынули от золотых глаз Кхтанида к отвратительно раздувшейся фигуре Фараона… и Ньярлатотеп мгновенно превратился… в нечто иное!
На месте человекоподобной фигуры возникло скопление радужных шариков и пузырей, и раздался оглушительно громкий победный клич Кхтанида, когда он направил золотые лучи в эту массу. Шипящие лучи угодили в цель, и на миг двум сновидцам, парящим в вышине, стала видна та Тварь, которая пряталась за шариками и пузырями: это было нечто вроде первобытного желе, в котором проступали то дрожащие веревки, то выпученные глаза, то конвульсивно дрожащие псевдоподии и пасти. Это было что-то наподобие жутко злобного, суперразумного анемона из кошмарных глубин океана ужаса!
— Ага, Йог-Сотхот! Значит, ты помогал Ему в этом, вот как? Объединенные усилия, да? И кто же еще прячется за лживой маской Ньярлатотепа? Сколько еще из тысячи обличий?
Новый удар нанесли безжалостные золотые лучи, и мгновенно произошла новая метаморфоза. Полужидкая, лилово-синяя мерзость Йог-Соггота исчезла. Его место занял великанский черный антропоморфный силуэт на высоченных паутинных ногах и с багровыми звездами вместо глаз.
— Итхаква, и ты здесь! — пророкотал Кхтанид. — Тварь, Гуляющая по ветру. Изыди, Итхаква, и дай мне увидеть, кто еще…