Ткач иллюзий
Шрифт:
«Не такие уж глупые, если меня поймали», — уныло заметил Камушек, опускаясь на колени около ближайшей лужи и пробуя осторожно смыть с себя кровь и песок. Ссадины жгло от соленой воды.
«Да… — Это снова была характерная, рваная и нечеткая передача Ласки. — Теперь ты знаешь. Вода недобрая. Плохая для моего ребенка. Серая рыба, сирена, змея и другие плохие/злые звери. Дракон должен бояться воды. Должен бояться маленький дракон: если не боится, то умирает».
Камушек широко открытыми глазами вглядывался в драконшу.
«Ты — человек/щенок — следи за моей дочкой. Я прошу. Да? Да? Ты так
«Да. Конечно. Я все сделаю для Лисички».
Этого, видно, Ласке было достаточно, потому что она пошла прочь, на прощание еще раз потерев носом о морду Пожирателя Туч. Камушек потянул приятеля за мех.
«В чем дело? Почему я должен следить за Лисичкой?»
Белый дракон лег на землю и опустил голову, так что их глаза оказались на одном уровне.
«Ты же понимаешь, что это место не может прокормить трех взрослых драконов?»
Камушек прикусил губу. Он уже давно это подозревал. На этом небольшом островке не было больших животных. А он уже знал, сколько мяса поглощает Пожиратель Туч в своем естественном виде — хотя драконы ели на удивление мало по сравнению с их размерами и могли по нескольку дней обходиться без пищи, но все-таки, даже при самом жестоком режиме питания, дичь на острове когда-то неизбежно должна была закончиться.
«Мы старались беречь еду. И тратить как можно меньше энергии, но этого все равно не хватает, — продолжал дракон, подтверждая подозрения Камушка. — Родители собираются лететь на континент. Они хотят наесться про запас. Лисичку они вынуждены оставить тут. Но если она снова войдет в воду, то я не смогу ее вытянуть! А океан опасен, ты же сам убедился. Мама искала тебя, чтобы попросить… приглядывать за Лисичкой на берегу и, когда она снова вскочит в море, чтобы ты ее вытащил».
Паренек кивнул. Все стало ясно. Новый опыт, новые трудности, новые записи в работе о драконах.
«Ясно. Для Лисички и для твоей мамы я все сделаю. У меня большой долг благодарности перед ней. Если б не она, мы бы уже тут не разговаривали».
Какой-то темный предмет покачивался на волнах прилива. Это была мертвая сирена, до которой явно добрались зубы Ласки. Камушек поборол в себе отвращение и вытащил тело на берег. Кожа существа была склизкой и странно пористой на ощупь, как мокрый гриб. Камушку совсем не хотелось разглядывать эту тварь. Но Белобрысый наверняка будет очень интересоваться анатомией сирены и попросит как можно точнее ее описать.
Сирена была маленькой, как ребенок. Просто поразительно, как существо такого размера смогло без труда поймать довольно рослого молодого человека. Но, с другой стороны, в стае они должны были ощущать себя очень уверенно. Наверняка они обладали гораздо большей разумностью, чем обычные рыбы, и вовсе не потому, что внешне походили на людей. Череп сирены был чуть приплюснутым, несомненно, для того, чтобы она могла быстрее плавать. Видимо, той же самой цели служила короткая шея и узкие плечи. Одной руки не было — вместо нее на плече зияла страшная рана от драконьих зубов. Из разорванного мяса торчала обломанная кость.
Кроме тонкой жидкой прядки на голове, других волос на теле сирены не имелось. Ее безбровое лицо производило странное впечатление.
Камушек глубоко вздохнул.
«Я ученый, — подумал он. — А люди науки должны делать такие вещи».
Стиснув зубы от отвращения, он открыл пасть сирены. Зубы существа выглядели омерзительно — мелкие, зато треугольные и так плотно посаженные, что напоминали пилу. Паренек невольно глянул на свое покалеченное плечо. След на нем представлял собой верный отпечаток того, что он сейчас увидел. Наверняка сирена могла вырвать у него кусок тела одним движением. И почти это сделала. Ребра, видневшиеся под серой кожей, выглядели откровенно ненормально: они не соприкасались там, где должна находиться грудная кость. Грудная клетка морского создания напоминала недоделанную плетеную корзинку. На мягком бледном животе явственно выделялся пупок — видно, сирены рождались, а не вылуплялись из яиц, как драконы. Однако Камушек не нашел ни сосков, ни видимых половых органов. Так что нельзя было понять, кого Ласка убила — «ее» или «его». Белобрысый наверняка с увлечением сделал бы разрез, вытащил из сирены все внутренности, а потом изготовил бы множество интересных (и отвратительных) препаратов. Но Камушек не мог решиться на такое. Он оправдывал себя своим неумением и тем самым избавился от чувства вины, а потом закопал мертвую тварь в песок, надеясь, что волны прилива не размоют могилы и ему не придется снова увидеть это тело.
«Опасное происшествие с сиренами открыло мне глаза на несколько вопросов. Страсть Лисички к воде на самом деле небезопасна. Вода может представлять угрозу и для меня. Невольно ожидаешь, что существа, подобные людям, по отношению к нам будут себя вести дружественно или, по крайней мере, нейтрально. Нет ничего более ошибочного. Ведь именно люди воюют между собой, убивают друг друга и жестоко мучают. Пожиратель Туч говорит, что люди в этом отношении его просто пугают. Он никогда еще не встречался с тем, чтобы один дракон убил другого ради территории или добычи. Видно, сирены более напоминают людей, чем драконы. И этот вывод — не самый приятный.
Коготь сделал серьезную ошибку, приведя семью на Остров Безумца. Это было очаровательное место, но… для людей. Наверное, и для одного старца с небольшим аппетитом островок был достаточно удобен, но он совершенно не подходил для драконьей семьи. Ласка и Коготь улетели, на острове осталась только молодежь. Это означает, что у нас с Пожирателем прибавится дел, потому что Лисичку надо кормить и приглядывать за ней, но, с другой стороны, пришло время свободы и беззаботных развлечений. „Когда кот спит, мыши пляшут“. Мы будем устраивать крабьи бега и ставить на кон разные фанты. Бродить по лесу и учить Лисичку охотиться. Купаться (разумеется, только я и Лисичка). Я воспользуюсь отсутствием взрослых и научу Лисичку плавать. Кто знает, может, ей это пригодится в будущем. Мы строим разные планы на предстоящие дни свободы».