Ткач
Шрифт:
У Ахмьи затрепетало в животе.
— Мне тоже нравится видеть тебя и говорить с тобой, — у нее возникло желание закрыть лицо руками и спрятаться, чтобы было легче произнести следующие слова, но она сдержалась, не сводя с него глаз. — Я… скучала по тебе, Рекош.
— Ах, кир’ани ви’кейши. В течение многих восьмидней я чувствовал, что нити во мне распускаются, — он постучал себя по груди, над сердцем. — Я больше не буду вдали от тебя.
Ее кожа раскраснелась, а трепетание в животе усилилось в десять раз. Ахмья улыбнулась и провела пальцами по изгибу его головного гребня и вниз по щеке.
— Надеюсь,
Он взял ее руки в свои верхние, прижал их ладонь к ладони и переплел пальцы вместе. Ее руки были такими маленькими по сравнению с его, но видеть их вместе было так, так правильно.
— Кир райати кир’ани икарекс элeш уль ситхал, Ахмья.
Я сплетаю свои слова в узы, Ахмья.
Рекош придвинулся ближе.
— Я останусь с тобой.
От пылающей силы в его глазах и убежденности в голосе у Ахмьи перехватило дыхание. Она сжала его руки.
Я тоже хочу остаться с тобой.
?
ГЛАВА 14
?
В джунглях, казалось, было только два типа погоды — холодная и дождливая или жаркая и душная. Сегодняшний день попал в последнюю категорию. Ахмья была рада теплому солнечному свету, когда они нежились у реки этим утром, но к полудню жара неуклонно становилась невыносимой.
Она собрала волосы с шеи и подняла их к затылку. Дуновение воздуха было облегчением для потной кожи.
— Опять течет? — спросил Рекош, привлекая ее внимание к себе. Он шагал рядом, подстраиваясь под ее неторопливый шаг, держа заостренную палку, служившую копьем, в правой верхней руке.
Ахмья усмехнулась, проскользнув между двумя деревьями, используя острие своего собственного копья, чтобы проверить растительность перед собой на наличие каких-либо притаившихся зверей или скрытых плотоядных растений.
— Радуйся, что тебе, врикс, не нужно беспокоиться о потливости.
— Да. Джунгли и так мокрые. Я не знаю, почему люди должны еще больше промокать.
— У нас точно нет выбора. Потоотделение — это естественное явление, которое помогает регулировать температуру нашего тела. Так мы остываем в жару.
— Мы скоро остановимся, Ахмья. Тогда ты сможешь отмокнуть в тени.
Ахмья рассмеялась. Несмотря на влажность, ей приятно быть здесь, приятно видеть Клубок. Приятно находиться рядом с Рекошем. Было бы неплохо достичь этой точки, едва не погибнув несколько раз по пути, но теперь, когда они были здесь, она оказалась полна решимости наслаждаться жизнью.
И она так и делала. Не было необходимости спешить — никакие мстительные королевы не преследовали их, никакие бедствия не заставляли их двигаться вперед с головокружительной скоростью. Были только она и Рекош, окруженные природой во всей ее красе.
Их
Он рассказал ей о путешествии в Такарал с Уркотом и Телоком, о том, как все изменилось с Ансет в качестве королевы. Как стало мирно. Вриксы, которые называли город своим домом, больше не были голодны, потому что охотники обеспечивали всех, а не были вынуждены доставлять всю добычу Зурваши. Город процветал, птенцы играли в туннелях, а вриксы больше не прятались в страхе.
Рекош также упомянул, что Уркот помогал вырезать статуи в честь Айви и Эллы в сердце Такарала, зале, называемом Логовом Духов.
Мысль об этих статуях вызвала улыбку на лице Ахмьи, но она была окрашена грустью.
Карты, которые судьба раздала Элле, были несправедливы и поэтому очень жестоки. Она страдала из-за стазисной болезни с того момента, как очнулась от криосна, и ее здоровье ухудшалось с каждым днем. Это был только вопрос времени, когда Элла уступила бы недугу. Но она все равно полноценно проживала каждый день, глядя на этот чужой мир с удивлением, сверкающим в глазах.
Пока Ахмья и Рекош двигались вперед через джунгли, он отвечал на ее вопросы о растениях, животных, птицах и насекомых, мимо которых они проходили, и даже поделился мифами вриксов о некоторых из них. И он изо всех сил старался указать на цветы, которые она, возможно, пропустила среди растительности. За те часы, что они шли, его английский заметно улучшился, и она выучила больше слов вриксов благодаря тому, что он так часто использовал родной язык и впоследствии переводил его для нее.
Но сколько бы Рекош ни говорил, он никогда ничего не рассказывал ни об отце, ни о матери, ни о братьях и сестрах. Он никогда не рассказывал других историй из тех времен, когда был птенцом, или о том, как он и другие вриксы из их племени проводили время. Рекош не рассказал никаких подробностей о своем прошлом, что было странно для него, поскольку ему нравилось делиться историями.
Она хотела знать это о нем. На самом деле хотела знать все. Но, судя по тому немногому, что он рассказал ей вчера, его детство не было счастливым. Возможно, он просто не хотел ворошить старые, болезненные воспоминания.
Ее сердце сжалось при мысли о том, что ему причиняли боль в детстве.
Отбросив волосы, Ахмья ступила на узкую скалу, поднимавшуюся по склону небольшого холма, разведя руки в стороны, чтобы сохранить равновесие, и опираясь на копье. Камень был източен, потрескался и крошился, с одной стороны его поглотили грязь и растения, но длинные, относительно плоские ярусы определенно походили на лестницу.
Площадка, к которой вели каменные ступени, была довольно ровной, и, находясь в тени ветвей высоких деревьев, она была похожа на поляну — точнее, на то, что когда-то было поляной. Как… площадка, вырубленная в джунглях.
Толстые корни выкорчевали большие каменные обломки из земли, и еще больше камней было разбросано вокруг, большая их часть заросла растениями. В центре всего этого был небольшой бассейн, питаемый источником, бьющим из расщелины в скале.
По краю ступеней и вокруг бассейна росли цветы на длинных стеблях, нечто среднее между пионами и розами. Покрытые листьями стебли были высокими, некоторые из них выше Ахмьи, и увенчаны крупными, пышными белыми и розовыми цветами. Воздух был напоен их сладким ароматом.