Тлеющие под пеплом

Хакари Орико

– Как? – Рё мигом отвлекся от исследования пузырька, внутри которого плескалась жидкость и абсолютно ничем не пахла. Всё еще не решался испытать на себе, отдаляя неизбежный момент. Вряд ли там чистая вода.

– Нужно в безоблачное полнолуние установить то ли столб, то ли камень в основании могилы и дождаться, когда сквозь кристалл пройдет луч. Свет, который разойдется по кругу, и будет порталом.

– Потрясающе! Теперь не будет никаких проблем с возвращением, – саркастично заметил Хисато. – С такой-то подробной инструкцией.

– Зато мы знаем, что переход можно совершить! – воскликнул Мицуя, недовольный, что его старания и достижения не оценили. –

И пусть мы сюда угодили другим способом, но домой попадем с помощью тех средств, которые работают в этом мире. Поиски нужно с чего-то начинать. Это лучше, чем ныть, что всё вокруг плохо и мы вообще мертвы.

Хисато сложил пальцы в замок и молча уставился в пустоту, себе под ноги. Не желал признавать, что его слова и поведение воспринимаются исключительно как жалобы и беспросветный пессимизм. Возможно, в итоге был прав, но это лишь одна из вероятностей.

Что, если они действительно в параллельной реальности? Быть может, автомобильные фары исполнили роль кристаллов, и в них отразился свет луны в миг аварии. Что же до могилы, то кто знает, располагалось в том месте захоронение или нет? А если вспомнить скачок на трассе перед роковым столкновением и последние слова Кадзуко… Они кого-то переехали. Могилу?

Да, вариант с перемещением между мирами вселял надежду, тогда как смерть необратима и означала конец всему.

Окровавленные трупы заносило снегом, и в ночи запах мертвой плоти щекотал носы оголодавших волков. Наутро обледеневшие тела, если их не обнаружат, растащат хищники. Найти свою гибель в пасти дракона тут или быть растерзанным лесными зверями там – одно и то же. И то и другое неприемлемо. Необходимо сражаться в этой вселенной, чтобы попасть обратно и снова бороться за жизнь.

– Мы вернемся домой, – твердо заявил Рё, прогоняя навязчивые картинки аварии. – Обещаю.

Как, когда и какой ценой, он понятия не имел, но клялся себе и друзьям, что они не застрянут тут навечно. Должно быть, придется принять массу решений на пути, а пока он стушевал перед мелким и незначительным. С мыслью, что это не сложнее битвы с драконом, Рё плеснул чуть-чуть жидкости из склянки на ладонь. Как будто обычная вода: ни цвета ни запаха.

Ничего. Капли лекарства соприкоснулись с ожогом и не вызвали никакой реакции. Разочарование. Следовало вылить содержимое пузырька на рану полностью для достижения эффекта? Любого эффекта. Рё разом опустошил маленькую тару, заполнив пригоршню лекарством.

По телу пробежала горячая волна, попутно сдирая кожу. Резко, мелкими кусками, словно кнутом высекая лоскуты. Раны прижгло раскаленной лавой. Будто он прыгнул в котел с кипящей смолой.

– Зараза! – рыкнул он, судорожно вытирая ладонь о штаны. Не помогло. Центр боли пульсировал в ожогах, но задевал каждую клетку. Нервы оголились. Брызнули слезы. Ругательства и ярость криками рвались наружу, но не находили выхода и застревали в опаленной груди. Ударом ноги Рё разнес груду хлама, и мусор со звоном рассыпался по углам. Боль мало помалу отступала, но по-прежнему вгрызалась саблезубым тигром в шею. Он врезал кулаком в деревянную балку. Костяшки свело и на секунду парализовало.

– Чтобы я еще когда-нибудь… – прошипел Рё. – Проклятый шаман! Убийца, а не лекарь.

Он повернулся к друзьям, образы которых меркли за туманной пеленой, сморгнул слезы и сердито, по-звериному, тряхнул головой. Мир прояснился. Мицуя сжимал в ладони откупоренный пузырек с новым «лекарством» и недвусмысленным жестом предлагал Рё его испытать.

***

Град наступал стеной. Ветер, несущий с севера черные

тучи, волновал слабые язычки пламени, и женщина, следящая за костром, упрямо сгребала угли в ровную горку. Впрочем, так или иначе, погаснет. Быть сегодня семье голодной. Взгляд задержался на красной, нисколько не успевшей подрумяниться вырезке мамонта. Соплеменники укрылись от непогоды и попрятались за толстыми шкурами, которыми были обтянуты жилища. Все в общине рассчитывали на милость стихии, и лишь одна женщина никуда не убегала – она отличалась от других. Если уйдет, буря сметет и костры, и запасы продовольствия, и дома. Кто-то должен противостоять. Это будет она, женщина, названная в честь верховной богини, а значит, получившая покровительство небес. В глубине души Коори гордилась своим именем, хоть и помалкивала, боясь прослыть тщеславной.

Женщина схватила недожаренное мясо и невольно замешкалась – тепло от туши и огня проникало даже сквозь варежки. Люди привыкли к морозу и прикосновению холода. Они не знали ничего, кроме слепящей белизны, рождаясь в снегах и умирая во льду, которое не смогли бы растопить даже лучи горячего летнего солнца.

Ветер усиливался, и до чуткого слуха доносилась барабанная дробь – удары града. С порывами ветра в поселение летел запах талого снега, перемешанного с дождем, похожий на морской аромат. Коори готова была поклясться, что южный бриз пахнет так же. Воспоминания о далеком детстве накрыли, но через миг отхлынули. Небо застлали низкие тучи, и острые льдинки, от которых Коори не успела загородиться, косым потоком рухнули на землю.

– Ледяная дева, сжалься над нами! – Коори пала ниц и уткнулась лицом в рыхлый снег, словно пред ней уже явилось божество, к которому она взывала. Судьба мяса, снятого с вертела, отныне ничуть не интересовала. Меховые шапка и тулуп покрылись звенящими сосульками, о них нещадно бились куски замерзшей воды, нанося ощутимые удары по телу женщины. Она неустанно просила милости у богини, но теперь мысленно, едва шевеля губами, ощущая вкус крови. Когда от свиста ветра заложило уши, Коори осмелилась приподнять голову.

Всё вокруг побелело: не только земля, но и воздух. Белая фигура оставалась почти незаметной внутри крутящегося вихря, и ее выдавал только блеск двух красных огоньков, которые изредка вспыхивали синевой.

– Стая обезьян, – прозвучал женский голос словно из-под земли, такой же холодный и колючий, как замерзшие дождевые капли. – Грязные и мерзкие людишки. Как ты смеешь просить меня о снисхождении? Я сотру твое племя с лица земли за дерзость!

Ветер завыл с еще большей силой, поднимая целые пласты снега, срывая тяжелые шкуры с жилищ и выдергивая кости, которые служили каркасом для домов. Не знающая сострадания Ледяная дева впервые являла истинную мощь, и виновна в этом была она, Коори. Расплата за гордыню. По щеке несчастной женщины скатилась слеза.

– Накажи только меня! Умоляю, сохрани жизнь народу! – всхлипнула Коори, утирая жесткой варежкой дорожку застывшей воды с лица.

– Дети должны нести наказание за проступки родителей! – вскричала богиня.

Ураганный порыв снес шапку с головы Коори, и женщина, закрыв уши ладонями, пригнулась к земле. Она легко приняла бы смерть, но не была готова к гибели семьи, и оттого в последний миг, в момент прощания, грудь разрывалась от рыданий. Но смерть не настала. Сквозь зажмуренные веки она увидела, как принялся искрился снег, отразив заигравшее в полную силу солнце; ветер внезапно утихомирился; случилось что-то странное. Коори растерянно посмотрела на изменившийся мир.