Тьма древнего леса
Шрифт:
В ответ на свист через половину атисс из-за борта корабля высунулась помятая белобрысая эльфийская рожа. Смачно сплюнув за борт, рожа мутным взглядом обвела причал, остановившись на княгине.
– Чего надо? – хмуро осведомилась рожа.
– За конями проследи, – бросила княгиня.
– Да че с ними станется? – шмыгнула распухшим красным носом рожа и попыталась снова скрыться за бортом, но, напоровшись на хмурый взгляд эльфийки, поежилась и пробормотала: – Хорошо, прослежу…
Рожа на миг скрылась за бортом, а потом на причал неестественно легко спрыгнула тонкая, гибкая фигура с большой, пузатой бутылкой
– Ну? – вздернула бровь рожа. – Где кони?
– Глаза разуй, – ощерился я. Пьяный эльф безо всяких отличительных признаков – это вам не княгиня, на которую повышать голос ни-ни. Тут и пошипеть можно, и повозмущаться, мол, что за дела? – Кого княжич Дайнэлан и я за поводья держим?
– А… – Рожа ловко отняла у нас с опешившим эльфенышем поводья, обмотала их вокруг своей руки, уселась прямо на доски причала и, пытаясь выдернуть зубами пробку из бутылки, пробормотала: – Ыгыкы, я пвошшежу.
О, боги небесные и земные… И эта пьяная рожа должна следить за нашими конями?! О да. Этот «пвошшедит». Так «пвошшедит», что от коней даже воспоминания не останется!
Впрочем, даже если на моего Психа какой-нибудь идиот и позарится, то ни увести его, ни залезть в мою сумку у него в жизни не получится. Насчет княжеского транспорта не знаю, но кажется мне, что его темно-коричневый (уж не знаю, как такая масть называется), невероятно флегматичный конь по кличке Бульк (интересно, после какой пьянки Лэй себе коня выбирал?) при попытке увести его от любимого хозяина взбесится похлеще Психа. Так что рожа действительно может и «пвошшедить».
– Прошу на борт, – обронила с любопытством наблюдающая за мной эльфийка и первой вскарабкалась на палубу. Переглянувшись с эльфенышем, я махнул рукой – мол, лезь первым. Лэй молча пожал плечами и шагнул вперед. Я последовал за ним.
– Это вообще что за пьяная рожа, которая за конями следит? – первым делом хмуро осведомился я, оказавшись на борту.
– Эта рожа, как ты сказал, – один из лучших магов Воздуха, которых я только знаю, – так же хмуро ответила мне эльфийка. – Он еще при моем отце начинал службу, а потом ко мне перешел. Ты не смотри, что он сейчас такой. Его нельзя отпускать на берег – напивается тут же! Правда, в море равных ему нет.
Ну-ну. Поверю на слово. Вот только непонятно одно – почему княгиня решила передо мной оправдаться? Неужели совесть проснулась?..
Впрочем, на встрече с княгиней везение закончилось. Совсем.
Для начала в каюте капитана, сиречь самой княгини, куда мы прошли, обнаружилась моя уже полузабытая тетушка, сидящая на каком-то сундуке. Вирианила лэар Аторре, собственной желтоглазой персоной. Обряженная в нечто, напоминающее грубые кожаные доспехи, с браслетами-пограничниками на обоих запястьях и стриженная почти под бобрик. Это что – новая эльфийская мода? Тогда она мне не нравится! В ее нынешнем виде тетушке можно было дать не семнадцать человеческих лет, как раньше, а все сорок пять. Или это специально, в качестве наказания? Не думаю, что пограничники она нацепила из чистой любви к мазохизму.
Пока Дайнэлан расшаркивался, расспрашивал матушку о здоровье и выполнял
В гляделки мы играли достаточно долго – не менее пяти атисс. О чем думала Вирианила – не знаю. Мне же было просто любопытно: зачем она так постриглась? Ладно я, мне волей-неволей приходится соблюдать моду аристократов, но ей не жалко было отрезать такую роскошь? И-эх, испортила такую внешность… Обидно.
– Значит, приняли? – От неожиданного вопроса, заданного чуть хрипловатым, словно сорванным после долгих криков голосом, я едва не подскочил. Чудом удержавшись на столешнице, моргнул и озадаченно переспросил:
– Что?
– Приняли все же, говорю, тебя? – терпеливо повторила Вирианила и глазами указала на кольцо на моем пальце. А… Она об этом.
– Да, приняли, – кивнул и поерзал под ставшим неожиданно тяжелым взглядом тетушки. Внезапно я со всей ясностью ощутил, что сидящая напротив меня женщина – убийца. Палач. Цепной пес княгини, которая сейчас мило щебечет о чем-то с сыном. Причем пес, люто ненавидящий весь мир и в особенности того, благодаря кому оказался на этой цепи. Ненавидящий меня.
Поежившись, я благоразумно отодвинулся подальше, при этом запихав недовольно взвизгнувшую, но не сопротивляющуюся Миледи за пазуху. Мало ли – вдруг тетка бросится еще, а мышка как раз окажется на линии огня.
За игрой в гляделки я ухитрился не заметить, что атмосфера в помещении значительно накалилась. Теперь Лэй шипел, как раскаленный чайник, тихо доказывая что-то княгине, а его мать только скалила в ответ клыки.
– Да пойми ты наконец! – воскликнул княжич в голос. – Мам, я же не прошу тебя обеспечивать меня боевым флотом – я просто прошу перевезти нас на другой материк!
– Ты сам решал, как поступать! – тоже повысила голос княгиня. – Тебя никто не заставлял покидать Лес таким образом! Ты мог спокойно перенестись в поселение…
– Ага, и потом еще лет пять провести там! – перебил мать эльфеныш. – Пока всем не надоест любоваться на меня… Мам, ну помоги, а?
– Нет, – сказала, словно отрезала, эльфийка. – Ты выбрал полную самостоятельность, отказавшись от предлагаемой помощи. А потому справляйся со всем сам! Я тебе помогать не буду. Совсем.
Приплыли тапочки к дивану…
Решив, что в дальнейшем оре принимать участия не желаю, я соскользнул с насиженного места и, вежливо извинившись, выскользнул на палубу и с наслаждением вдохнул свежий воздух. Уф-ф-ф… Ну и родительница у моего приятеля! Слов нет. Цензурных.
Плюнув на все, уселся прямо на пол, облокотившись спиной о мачту, и принялся считать проплывающие по небу облака. Раз облако, два облако… Ой, тучка набегает. Скоро дождь будет.
Так сидеть пришлось очень долго – чуть ли не пару сеадов. Немногочисленные длинноухие матросы корабля с любопытством разглядывали диковинную зверушку в моем лице, не пытаясь при этом подойти поближе. А мне уже даже не было неприятно. Уж лучше я буду изображать из себя тварь невиданную, заморскую, чем выслушивать шипение княгини, терпеть вопли эльфеныша и стараться не обращать внимания на молчаливую ненависть тетушки.