Тьма миров
Шрифт:
Произошло. Через пару минут после произнесения активирующей фразы, рябь на озере замедлила своё колыхание. А еще спустя мгновение и совсем остановилась. Волны, до этого мягко целовавшие берег, замерли. Казалось, даже ветерок, игравший с ними, испугался и убежал подальше к черно-синим тучам, уже полностью обложившим горизонт.
Волшебник сначала осторожно ступил на воду, а затем все увереннее пошел по ней, сверяясь с приметами, которые наставник крепко-накрепко вбил ему в память несколько столетий назад в пору обучения. Губы Анкла беззвучно шевелились, отсчитывая количество пройденных шагов. Поверхность под ногами ощущалась как каменная мостовая, но издавала легкое поскрипывание, словно он поднимался по шаткому трапу на борт парусника.
Пройдя две трети пути до противоположного
Губы Анкла побелели от внутреннего напряжения и слегка подрагивали от волнения. Он воздел руку с крепко зажатой в ней тростью к грозному небу с плывущими по нему темными клубками туч. Набрав в легкие побольше воздуха, маг громко выкрикнул, вложив в одно-единственное слово всю свою злость:
— Диворсо! — и уже шепотом выругался, — …мля.
Вопль отразился от утеса и вернулся обратно к нему многократно усиленным эхом. И когда вибрирующий звук отголоска окружил Анкла со всех сторон, точно взяв в плен, дэр со всей дури ударил кончиком трости о твердь воды у себя под ногами. Трость отскочила с металлическим лязгом. Анклу этот звук напомнил о рыцарском турнире, на котором он побывал зрителем по приглашению одного мелкопоместного дворянчика, возомнившего из себя невесть что. Будто он каких-то там королевских кровей, а посему обязан вести соответствующий образ жизни, и прочая лабуда… Так вот на том турнире мечи из булатной стали с таким же лязгом сталкивались. Но рыцарям-то привычно своими железяками размахивать, с раннего детства тренируются. А вот у чародея трость от нежданно жесткого соприкосновения с твердой как сталь водой едва из руки не вырвалась, норовя улететь подальше. Из смарагда посыпался разноцветный сноп искр. Они закружились в замысловатом танце, постепенно ускоряя свое движение и закручиваясь в скромных размеров вихрь. Когда скорость заверти достигла предела, она взорвалась с сухим треском, словно кто-то рядом одним рывком расщепил огромное бревно. Искры тут же стремительно разлетелись по сторонам и пропали.
В этот самый миг Анкл и провалился вниз.
Он летел сквозь воду к дну с такой скоростью, будто им выстрелили из туго натянутого лука. Волшебник даже не успел как следует намокнуть, а уже оказался внизу, чувствительно ударившись пятками об опутанный водорослями здоровенный валун. Даже толстая подошва ботинок, по заказу изготовленная из искусно выделанной чешуйчатой кожи огнедышащей горгоны, не смягчила боли, моментально пронизавшей все тело от пяток до самой макушки.
Совсем рядом с Анклом возвышался внушительный отвес подводной скалы с зияющим по центру темным провалом входа с неровными, рваными краями. Около него кружилась многочисленная стайка пугливых рыбок пестрой расцветки. И стоило дэру сделать один шаг, как вся живность разом сорвалась с места и стремительно унеслась в темноту озера, отчаянно размахивая желто-красными полосатыми хвостами.
Маг с трудом протиснулся в узкий лаз и, перебирая руками по осклизлым стенкам, двинулся, наполовину плывя, наполовину шагая, навстречу неизвестности по плавно забирающему вверх проходу. Когда воздух в легких оказался уже почти на исходе, а голова из-за отсутствия кислорода чудилась распухшей до размеров перезревшей тыквы, впереди после крутого поворота влево забрезжил свет. И еще через минуту, наполненную стремительной резкостью поступательных движений, Анкл вынырнул в просторном гроте. Он жадно хватал ртом воздух, горько сожалея, что так и не научился отращивать настоящие жабры.
Над головой мага возвышался полукругом свод потолка, расписанный странными угловатыми символами. Значения их с трудом удалось расшифровать, а вот смысл сказанного так и остался понятым не до
7
Ну, очень давно! Так давно, что само существование подобных хранилищ стало красивой сказкой, полудостоверным мифом, призрачной легендой даже для долгоживущих магов
Споры о предназначении артефактов велись долго и, можно сказать, с маниакальным упорством. Попутно пытались с находками поэкспериментировать. Ничего путного из экспериментов не вышло, окромя некоторого сокращения поголовья магов. Да вникнуть в смысл фразы постарались, однообразно присутствующей в надписях на потолках и стенах в каждом из трех тайников, во всем прочем кардинально друг от друга отличающихся. А она гласила, если конечно правильно расшифровали символы, следующее:
Смертью рожденная жизнь вдохнет, Соединив три четвертых отрицанья, Изменчивых меняя мир, И воцарится малое из сильных, На свет и тьму единое не разделяя.Боже Безымянный, что тут началось! Впрочем, не стоит о печальном, потому как закончилось всё приснопамятной Последней Битвой между Отрицающими и Признающими.
Большинство магов так и не пришло к единому мнению относительно предназначения артефактов и правильного толкования надписей, их сопровождающих. Но зато это самое большинство с честью полегло на полях битв; скопытилось от хитро наложенных заклинаний; загнулось от ядов; наткнулось ненароком на различной длины ножички в темноте тесных улочек; пропало без вести, отлучившись ненадолго из дома, например, в ближайшую лавчонку за хлебом, чернилами и прочей мелочевкой; попадало с мостов в бурные речки, предварительно самостоятельно надежно опутавшись веревками; сверзилось с крутых скал, поскользнувшись на банановой кожуре; или истребилось другими, порой очень экстравагантными способами.
Меньшинство выжило и долго ломало свои мудрые головы, придумывая, как поступить с артефактами. В ходе войны ненароком выяснилось, что они обладают таким могуществом, что просто взять и уничтожить их нельзя. Не получится, да и жалко. Вот и решили их обратно упрятать с глаз долой, авось со временем забудется их местонахождение. Мысль подтвердилась: забыли сравнительно быстро, не прошло и пары веков. Или маги сделали вид, что забыли. Но на всякий случай, чтоб всё ж не искали, приставили к артефактам Хранителей Запрета, обязав их безжалостно изничтожать любыми доступными способами соискателей силушки неумеренной. Всех без исключения, без разницы, кто ни покушался бы на Запрет: высокопоставленный член Архата магов, простой волшебник или обычный человек, эльф, гном и прочая живность.
И чтобы у Хранителя самого не возникло желания воспользоваться вещичкой, тоже позаботились. Первыми назначили самых честных, нечестолюбивых и… связали их клятвой, нарушить которую врагу не пожелаешь. Дальше уж они сами себе замену искали на старости лет, опять же не любого, подвернувшегося под скорую руку, а близкого по духу. И клятва тоже переходила по наследству. Правда, оповещали ученика о ее наличии обычно уже после того, как он простодушно соглашался на обучение. Некоторые из них, узнав о её потаенных свойствах, готовы были все волосы себе вырвать, причем не только на бестолковой голове, да поздновато спохватились. Как говорится, издержки профессии.