Тьма миров
Шрифт:
Зло в ответ лишь мысленно хихикнуло, не сдержавшись. Потом оно слегка коснулось краем своей тени кустов, закрывавших вход. Зеленевшие до этого побеги с сухим треском скукожились в один краткий миг, а затем осыпались вниз серым пеплом, будто сгорели в пламени. Каторжник успел только краем глаза заприметить смутное движение в десятке метров от себя. Мгновенно припав к земле, он с настороженной хмуростью выжидающе вглядывался в темнеющий провал на склоне холма. Но больше ничего не происходило, и постепенно мужчина успокоился.
Он устал. Ему очень хотелось отдохнуть, погрузившись в сон. Воспаленные от трехсуточного бодрствования глаза горели огнем при каждом взмахе ресниц. Порой беглецу казалось,
Мягко ступая по траве едва ли не на цыпочках, путник вороватой походочкой приблизился к зёву пещеры. Минут пять он стоял у входа, почти не дыша и чутко вслушиваясь в окружающие звуки. Застоявшуюся тишину ничего не нарушало, если не принимать во внимание отдаленное щебетанье птиц, шорох мелкой живности в траве и перешёптывание листвы на деревьях. Каторжанин, напряженно вытянув тонкую шею с острым кадыком, просунул голову под полог полумрака пещеры, едва-едва освещаемой блеклым лучиком солнца, чудом пробившимся с поверхности через глубокую извилистую трещину в своде потолка. Голова с плеч не слетела, пещерка оказалась необитаемой, и мужчина уже смело, по-хозяйски шагнул внутрь.
Помещеньице не поражало воображение ни размерами, ни красотой. Но зато в центре имелось возвышение: плоское и вполне достаточное для того, чтобы на нем мог без боязни упасть разместиться взрослый человек. И что немаловажно, оно оказалось густо присыпано сухой листвой, скромно имитирующей перину. Но за неимением лучшего, беглец и такому был безмерно рад, немедленно устроившись на импровизированной кровати. Собственные кулаки показались мягче подушки, и уже через пару минут легкий присвист из приоткрытого рта каторжника оповестил о его отбытии в страну грёз.
Зло, распластавшееся смутной тенью по стенам и потолку, выждало еще полчаса, попутно стараясь нащупать в пространстве над жертвенником отзвуки мыслей и чувств беспечно спящего человека. Те крохи, которые оно успело зацепить своими ментальными щупальцами, показались Лиху любопытными. Зло задумалось, постаравшись заглушить чувство голода. А когда размышлять надоело, оно плавно отделилось от шершавой поверхности пещеры и, сгустившись до состояния туманной дымки, окутало каторжника с головы до ног. Полностью. Он дернулся, всхлипнув во сне, и затих…
Глава 5. Ты меня слышишь?
Деликатность Роба — качество врожденное, как говорится, впитанное с молоком матери. И он несомненно был очень приятным в общении молодым человеком. Вот только его собственную жизнь эта самая деликатность порой так осложняла, что мальчик уже не радовался своей благовоспитанности, а воспринимал её как сущее наказание.
Быть мягким, тактичным и предупредительным с окружающими, а особенно с друзьями — несомненно замечательно. Но только когда они отвечают тебе взаимностью. Что в жизни у нас случается не так уж и часто, насколько хотелось бы. И потому Баретто, парнишка умный и сообразительный, уже давно принял себе за правило: поступай так, как того требует ситуация, то бишь адекватно. Нельзя, например, улыбаться обидчику в ответ на оплеуху. Подобное поведение провоцирует его на еще более неправильные поступки. И уж тем более не стоит молчать в тряпочку в те моменты, когда что-то в душе свербит, не давая покоя, и терзает смутными, но тревожными сомнениями. Особенно, если тревожишься и переживаешь за друзей. Ведь высказать свои опасения вслух — язык не сломается.
А сомнения у Баретто сейчас имелись. Роб и сам не мог понять насколько они основательные. Вернее всего — грош им цена. Но, тем не менее, аналитический склад ума юного волшебника, привыкший раскладывать
Но пугал парнишку даже не столько душевный сумбур, с которым он наверняка сможет совладать, сколько потеря чувства реальности происходящего, некая его размытость. Стоило ребятам сыграть всего три кона, побывав, предположительно, в неведомых иномирных измерениях или в их иллюзиях, что еще более вероятно, как разум запутался во всех этих «реальностях», а чувства легко поддались на обман. И теперь воспоминания о посещенных мирах казались даже гораздо более «настоящими» нежели, допустим, памятные моменты о совсем недавно сданных экзаменах, о еще не поросшей быльём ненужной ссоре с другом, о своем первом матче в школьном первенстве по квиддичу за команду факультета Блэзкор в качестве вратаря… Было чего испугаться!
Когда ребята возвращались в купе, затарившись мороженым для себя и подруг, то Баретто совсем не прозрачно, а вполне четко намекнул Гоше, что, дескать, не помешает поподробнее порасспросить Янку об истории появления у неё шкатулки с игровыми принадлежностями. И Каджи даже что-то ему ответил утвердительное, хотя с первого взгляда на друга становилось понятно: он сейчас витает мыслями в неведомых для собеседника далях. Слишком уж ответ прозвучал рассеянно и невнятно, и по тону он скорее походил на «конечно-да-только-щас-отстань-и-не-мешай». И поэтому Роб даже не стал предлагать другу первому завести разговор с Янкой, хотя так было бы гораздо проще и удобней. Уж кому-кому, а Гоше близняшка не откажет в подробностях. Да она, наверное, сутки напролёт готова с ним болтать о чём угодно, лишь бы он её слушал внимательно и заинтересованно…
Баретто, расправившийся со своей порцией холодного лакомства намного раньше других, терпеливо молчал, пока Янка неспешно вкушала «Дыхание Кархада», блаженно щурясь от привалившего ей счастья. И лишь когда колдунья проглотила последний кусочек мороженого, зябко поёжившись от нахлынувшей на нее морозной стужи, хоть и кратковременной, зато такой долгожданной, Роб кашлянул в кулак, пытаясь привлечь внимание Каджи. Но друг не отреагировал, продолжая упорно витать в облаках. И мальчику ничего другого не оставалось, как самому приступить к допросу подруги, начав его в лучших традициях сыщиков любого из существующих миров, то бишь с ничего не значащего вопроса, но непосредственно затрагивающего чувства допрашиваемого:
— Надеюсь, теперь тебе полегчало, Яночка?
— Ага, еще как полегчало!
Лекс, вполне довольная жизнью, откинулась на спинку сиденья, поднесла к губам раскрытую ладонь, что-то беззвучно прошептала, хитро улыбаясь, а затем тихонечко подула на нее. Уже через секунду, отправленный колдуньей воздушный поцелуй, звонко припечатался к мгновенно покрасневшей щеке Баретто. А девчонка еще более звонко рассмеялась, наблюдая за смущением одноклассника.
— Ура, получилось! Этому заклинанию меня совсем недавно Катя Дождик научила, только вот проверить на практике подходящего случая не подворачивалось. Так что, Робик, двойное тебе спасибушки: и за мороженое, и за…