Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России
Шрифт:
Назначение Гайдара привело к радикальным переменам в стиле российского правления. Гайдар поддерживал тесную связь с экономистами свободного рынка, с которыми он был знаком со времен советских институтов и эпохи перестройки, и они вместе с ним вошли в состав правительства. Впервые группа молодых людей, объединенных студенческими связями, достигла вершины власти. Небритые молодые люди в потертых на коленях джинсах запросто стали заходить в офисы Администрации Президента, в то время как остальные просители, включая министров и директоров заводов, ждали в приемной с 7 часов утра до поздней ночи.
Большинство этих «молодых реформаторов» в советское время были работниками идеологического сферы, где в их задачи входило способствовать «построению коммунизма». Хотя они были в значительной степени прозападно настроены, им постоянно приходилось выражать точку зрения, прямо противоположную их истинным воззрениям. Результатом этого стала их моральная деградация, которая вызывала у них беспощадность по отношению к другим чиновникам коммунистического режима и к россиянам вообще. Их раздражение усиливалось из-за того, что они потеряли доверие партийных лидеров, лишивших их перспективы
33
«В советской системе поощрялись дети рабочих и крестьян, — рассказывала мне женщина, которая работала и училась вместе с „молодыми реформаторами“. — Это вызывало у нас глубокую обиду и такую точку зрения, что мол, если бы у нас были возможности, мы бы показали этому миру!
Будущие „молодые реформаторы“ обычно были специалистами в области Запада, который они по своему службы должны были критиковать. Советский Союз мы серьезно не изучали. Если мы и проводили серьезный анализ, то только жизни на Западе. Когда „молодые реформаторы“ неожиданно получили власть, оказалось, что они плохо знают свою страну. Они знали о ней гораздо меньше, чем работники старой номенклатуры, которые, по крайней мере, были знакомы со своей областью знаний. Реформаторы заимствовали зарубежный опыт — корейский, латиноамериканский, американский, но они не имели понятия о том, как эта экономика действует в России. Их неспособность продвигаться вверх в советской системе совершенно отдалила их от старой элиты, и они были готовы построить общество, в основе которого лежала идея „каждый сам за себя“».
В атмосфере двоемыслия, в которой реформаторам приходилось работать в советский период, они разработали систему, способствовавшую продвижению России по пути реформ. Она включала социальный дарвинизм, экономический детерминизм и терпимое отношение к преступлениям.
Социальный дарвинизм «молодых реформаторов» во многом явился реакцией на мнимую заботу советского общества о нуждающихся в помощи. Эта теория выражалась в отказе учитывать влияние их политики на население России. Когда благодаря одному из первых законов нового правительства цены почти на все продукты вышли из-под контроля, в результате чего 99 % населения лишились своих сбережений, Гайдар, отвечая на протесты, говорил, что деньги на сберегательных счетах людей были ненастоящими, поскольку не подкреплялись количеством имеющихся товаров [34] .
34
Как и в случае с большевиками, вера реформаторов в безусловную ценность своих теоретических предположений сделала их безразличными к страданиям, которые они приносили. Когда первые мероприятия в связи с реформами привели к резкому падению уровня жизни и росту смертности, в правительственных кругах отнеслись к этому как к революции, а во время революции людям приходится страдать.
Гайдар, Чубайс, Мостовой и другие реформаторы путешествовали по стране, беседуя с большими аудиториями. Куда бы они ни приезжали, они вели себя так, как будто выступали в экономическом клубе и были неспособны выражаться понятным языком. Отвечая на вопросы типа «Почему не увеличиваются пенсии?» или «Почему закрываются заводы?», они вдавались в пространный экономический анализ, наполненный такими словами, как индексация, дефолт, деноминация, долларизация и девальвация. У людей, уходивших с подобных митингов, создавалось впечатление, что оратор смеется над ними и старается показать им, как мало они знают.
Однажды Гайдар поехал в Магадан, где местные руководители просили у него кредиты на покупку продуктов питания и выплаты за электроэнергию. Гайдар ответил на это, что Дальний Восток в настоящее время слишком перенаселен и может содержать, лишь вдвое меньшее население. В другой раз, когда Гайдар, у которого была неуместная привычка причмокивать губами во время разговора (потом он избавился от нее), был предупрежден о том, что реформы разрушающе действуют на сельское хозяйство России, он ответил: «Это неважно, мы купим продукты на Западе».
Социальный дарвинизм дополнялся экономическим детерминизмом. По иронии судьбы реформаторы, намереваясь разрушить социализм, сохранили его основной философский постулат — веру в то, что мораль и законы сами по себе не имеют независимой законной силы, а являются функцией лежащих в основе общества экономических отношений.
Реформаторы мало интересовались источниками права, которые регулировали работу рыночной экономики в странах Запада. На самом деле, в результате многих лет изучения марксизма, они объявили моральный идеализм «буржуазным вымыслом», который не был основан ни на чем реальном.
Последствия социального дарвинизма и экономического детерминизма в значительной степени усиливались практическим влиянием мировоззрения, на основании которого реформаторы проводили преобразования в России. Это заключалось в терпимости реформаторов по отношению к преступлениям. Под влиянием десятилетий лживой советской пропаганды они полагали, что первоначальное накопление капитала в рыночной экономике почти всегда является преступным, и, поскольку были ярыми сторонниками капитализма, им было сложно не преступать закон.
Бандиты и дельцы «черного» рынка также были заинтересованы в экономике свободного рынка, поэтому реформаторы начали считать их «своими» и реагировали на рост благосостояния и собственности у преступников с хладнокровием и даже с одобрением, полагая, что бандиты смогут удерживать свой капитал лишь до тех пор, пока у них будет возможность заставлять его работать «на пользу общества» [35] .
Социальный
35
В сталинскую эпоху обычных преступников считали «социально близкими», и в результате к ним в трудовых лагерях относились лучше, чем к политическим заключенным, которые считались идеологическими противниками.
Россия в 1992 году, первом году реформ, нуждалась в фундаментальных изменениях, но в моральном и психологическом отношении она была не подготовлена к быстрым и решительным преобразованиям, которые планировали «молодые реформаторы». Большинство россиян обладали коллективистским менталитетом и не были готовы к тому, чтобы принять конкуренцию без социальных гарантий, которые они долгие годы воспринимали как само собой разумеющееся. В то же время переход от социалистической экономики к рыночной на самом деле являлся переходом от экономики вертикальных связей к экономике горизонтальных связей и был очень рискован, поскольку эти горизонтальные связи, существовавшие в сердце старой структуры и на которых строилась любая экономика нового типа, были монополией «черного» рынка.
Но, несмотря на неподготовленность российского общества к несвоевременным и быстрым преобразованиям, реформаторы продолжали действовать с максимальной скоростью. Они тотчас же отпустили цены, либерализовали внешнюю торговлю и ликвидировали барьеры для импорта. Для борьбы с инфляцией денежные запасы были сокращены и рубль был сделан полностью конвертируемым. Под действием этих мер, известных под собирательным названием «шоковая терапия», плановая советская экономика в полной мере подверглась сильному воздействию рыночных сил, но без обычных гарантий рынка. Результатом этого явился внезапный и катастрофический экономический кризис, который стал в конечном счете результатом эпидемии воровства [36] .
36
Реформаторы понимали, что население не будет долго терпеть трудности, связанные с экономическими реформами, но, зная о проблемах, связанных с проведением реформ, они совершенно не сочувствовали населению, однако испытывали сочувствие к самим себе. Они называли себя «камикадзе» и использовали любую возможность, чтобы добиться «точки необратимости», за пределами которой будет невозможно реставрировать учреждения социализма независимо от воли общества.
Во время выступления в телевизионной программе «Детали» 29 июня 1994 года Чубайс сказал: «Цель приватизации заключается в построении капитализма в России, фактически за несколько напряженных лет, делая ту работу, которую остальная часть мира выполняла несколько столетий» (Медведев Р. Капитализм в России? М.: Права человека, 1998. — С. 172). Слова Чубайса имеют зловещее сходство с декларацией Сталина 1929 года о том, что Советский Союз должен построить основу индустрии за десять лет и таким образом осуществить за десятилетие то, что остальная часть мира делала в течение столетия.
В посткоммунистической России деньги находились в руках бандитов, коррумпированных бывших членов советской номенклатуры и ветеранов подпольной экономики [37] . Ресурсы сосредоточились в руках правительственных чиновников. В обществе, где отсутствовала мораль и правовые нормы, эти партии действовали сообща.
Новая система предлагала непреодолимые искушения. Заработная плата государственных служащих была невысока, а одно официальное решение могло быстро сделать бизнесмена богатым. В этой связи решения стали продаваться за деньги. Бизнесмену, нуждающемуся в экспортной квоте, праве на то, чтобы держать правительственные фонды в своем банке и в благоприятном решении на приватизацию, говорили: «Ваша просьба будет удовлетворена, если вы получите заем в следующей международной компании». В некоторых случаях, особенно когда речь шла о Москве, данные о переводе средств в такую офшорную компанию печатались на дистрибутивных карточках. Отсюда ясно, что в таких случаях «заем» нельзя было погасить.
37
В советский период любое назначение на высший административный пост должно было получить одобрение партийного аппарата района, области или на уровне Центрального Комитета. Людей, занимающих эти посты, называли номенклатурой.
Взяточничество вскоре стало неотъемлемой частью ведения дел и заключения сделок в России, а расходы на подкуп правительственного чиновника считались наиболее важной частью начального капитала нового предприятия.
«Молодые реформаторы» были еще не самыми продажными и безнравственными членами появившегося в России класса капиталистов. Эта честь принадлежала бывшим членам номенклатуры, в частности директорам заводов, которые захватили власть над своими предприятиями и преобразовали их в «бизнес-фирмы». Однако по мере распространения взяточничества мировоззрение реформаторов пресекало любую тенденцию наступления на коррупцию, так как они считали, что злоупотребления будут в итоге ликвидированы самой рыночной системой. Реформаторы не переставали повторять, что «весь большой капитал был основан на нечестных деньгах». Тем не менее случилось так, что вместо устранения коррупции они сами попались на ее удочку. Многие пришли к убеждению, что если нет смысла бороться с беззаконием, смысл заключается в том, чтобы воспользоваться возможностями и тем периодом, когда они находились у власти — они боялись, что он будет недолгим, — чтобы обеспечить свое будущее, будущее своих детей и внуков.