Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России

Саттер Дэвид

Мавроди не присутствовал на заседаниях Думы и Комитета по иностранным делам, что входило в его обязанности. В конце концов, в январе 1996 года он был лишен статуса депутата за абсентизм, и расследование уклонений от уплаты налогов возобновилось.

Но дело Мавроди снова зашло в тупик. Следователи провели две финансовые ревизии с различными оценками количества денежных сумм, из которых Мавроди должен был платить налоги. Вместо того чтобы назначать третью ревизию, было решено закрыть дело.

Попустительство правоохранительных органов по отношению к Мавроди многие объясняли желанием правительственных чиновников, бывших

«безмолвными партнерами» Мавроди, избежать огласки своего участия в создании пирамиды «МММ». Лишь в начале 1997 года Мавроди наконец было предъявлено обвинение в мошенничестве, но к тому времени он исчез. Несколько месяцев спустя, в сентябре 1997 года — через три года после авантюры, — акционерная компания «МММ» была объявлена банкротом. Теоретически это означало, что те, кто потерял деньги, вкладывая их в пирамиду, могли потребовать выплаты после ликвидации имущества компании. Но все следы имущества «МММ» к тому времени тоже затерялись.

Услышав, что «МММ» объявили банкротом и следы имущества компании исчезли, Тюкалова восприняла это как еще одно доказательство того, что Мавроди находился под защитой высокопоставленных правительственных чиновников. Но Тюкалова не поддавалась горьким переживаниям. Она медленно восстановила свой капитал, долгие часы работая астрологом. Теперь она была полна решимости покончить с прошлым и продолжать жить дальше.

Виктор Верютин спокойно ждал, пока мужчина, нервно куривший напротив него, соберется с силами. Они стояли на безлюдной лестничной площадке офисного здания рядом с Таганской площадью в Москве, и мужчина постоянно смотрел по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слушает.

«Эта квартира находилась рядом с отелем „Будапешт“, — сказал он. — Старая коммунальная квартира. Одну комнату снимал человек Футурум Рус. С мая 1994 года по февраль 1995 года он являлся директором Первой ФСК [первой финансовой строительной компании] Игорь Петериков, Алим Кармов и Алексей Шелехов регулярно заходили туда. Они приносили деньги в кожаных мешках, чемоданах и бумажных пакетах. Потом они уехали поездом в Чехию. Каждый день деньги приносили и уносили».

Теперь Верютин понял, как работала Первая ФСК и как основательно одурачили его и тысячи других людей.

Верютин был отставным полковником КГБ и раньше работал на ФАПСИ, подразделение КГБ, занимавшееся подслушиванием. В период гиперинфляции он потерял свои сбережения — 9000 рублей, накопленные в течение 32 лет. В то же время покупательная способность его пенсии упала на 70 %.

Виктор никогда не был богат, но будучи офицером КГБ, он имел хорошую квартиру и зарабатывал достаточно для удовлетворения своих потребностей. Теперь ему приходилось экономить даже на еде. После завтрака он ничего не ел в течение всего дня, а вечером пил чай с хлебом.

Как-то Верютин обратил внимание на объявления об инвестиционных компаниях и коммерческих банках. Как и у многих бывших офицеров КГБ, его знания о капиталовложениях были ограничены тем, что он узнавал, подслушивая разговоры в посольствах западных стран. Но его привлекло объявление Первой ФСК. Эта компания занималась реконструкцией зданий на Трубной улице в центре Москвы. Компания обещала инвесторам доход от 240 до 270 %, что, учитывая степень инфляции, было весьма умеренной цифрой. Компания получила одобрение городских властей, включая мэра Юрия Лужкова и заместителя мэра

по делам строительства Владимира Ресина. Последний даже сказал, что, хотя некоторые компании обманывают людей, он советует москвичам вкладывать деньги в Первую ФСК.

Вместе со своей женой, преподавательницей средней школы, и шестью другими бывшими офицерами КГБ Виктор отправился на строительный участок на Трубной улице, где увидел несколько трех- и четырехэтажных зданий XIX века, находящихся в состоянии реконструкции. Такое явное доказательство того, что компания занимается серьезным делом, произвело впечатление на Виктора, и он вместе с другими участниками группы решил вложить деньги в Первую ФСК.

У Верютина и его жены не было денег, но у них имелись золотые часы, золотая цепочка и золотые серьги, и все это он мог продать. Виктор решил сделать вклад для себя и тех, кто вместе с ним ходил на Трубную улицу. Они вложили, включая и средства других отставных офицеров КГБ, 4 млн рублей (около 2000 долл.).

В течение нескольких месяцев Первая ФСК работала без сбоев. В главном офисе на Миусской улице несколько десятков операторов принимали вклады от горожан, а в это время в другой части зала служащие банка выплачивали дивиденды. Даже после краха других финансовых компаний по телевидению регулярно появлялась реклама Первой ФСК — древний русский витязь, сидя на коне, объявлял зычным голосом: «Время получать дивиденды, господа!»

Однако в конце октября Виктору позвонил по телефону один из его коллег и сообщил, что Первая ФСК прекратила выплачивать дивиденды. Охваченный страхом, Виктор сразу же поехал на метро в центральный офис Первой ФСК, где у входа собралась толпа вкладчиков. Через несколько часов вышел Петериков и сказал, что ждет поступления денег и что средства инвесторов находятся в безопасности. Он уверял, что дивиденды будут выплачиваться.

Однако уверения Петерикова не способствовали уменьшению паники. На следующий день 20 000 человек заполнили внутренний двор офиса и соседнюю улицу. Люди были охвачены паникой, но некоторые из них продолжали верить, что получат свои деньги, потому что Первая ФСК пользовалась поддержкой городского правительства. Снова вышел Петериков; он уверял, что инвесторы получат свои деньги и объявил, что примет инвесторов, которые испытывают «особые трудности». Одним из тех, кого он принял, был Верютин. Петериков пообещал ему, что тот получит деньги через два дня, но когда Виктор снова пришел, двери никому не открывали.

Крах Первой ФСК ошеломил инвесторов. В Москве и 29 других городах были организованы инициативные группы инвесторов. Проходы, ведущие к офисам Первой ФСК, были оклеены листовками с тысячами подписей. Но это, однако, не облегчило мучений инвесторов. В 1994–1995 годах уровень смертности среди инвесторов Первой ФСК составлял 15–20 %. Людям, зовущим вкладчиков на встречи, часто говорили, что инвестор только что умер от инфаркта или инсульта.

Делегации от инициативных групп ходили в Управление по борьбе с экономическими преступлениями, в ФСБ и к генеральному прокурору и требовали, чтобы против Первой ФСК было заведено уголовное дело. И всюду им говорили, что деньги уже выплачивают или выплаты задерживаются лишь из-за временных трудностей. Обычный ответ прокуратуры Тверского района гласил: «Первая ФСК делала выплаты и собирается делать их в настоящее время… нет основания заводить уголовное дело».