Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России

Саттер Дэвид

В доме № 13 по улице Часовитина пенсионерка Фаина Кобзарь сидела на кровати, а ее муж-инвалид Иван Иванович, лежа под одеялом, дрожал от холода. Стоявший в нескольких метрах от кровати электрообогреватель с красновато-оранжевой решеткой давал мало тепла. «Когда есть электричество, обогреватель всегда включен, — объяснила Фаина. — Благодаря ему температура в комнате бывает 8 или 9 градусов».

Днем раньше на три часа было отключено электричество, и здание, как и тысячи других во Владивостоке, заледенело. Фаина сказала, что обложила пластиковыми бутылками с горячей водой парализованного после инсульта Ивана Ивановича и накрыла его одеялами.

Сегодня дела обстояли лучше, но Иван Иванович лежал в постели в меховой шапке, свитере и ботинках, и Фаина приложила бутылку с горячей водой к его неподвижным ногам.

Иван Иванович попытался добавить что-то. Но ему сложно было описать, каково жить в холоде. Едва начав

говорить, он заплакал. Двенадцатиэтажное здание на улице Часовитина, в котором жили Кобзари, было построено в 1988 году судостроительным заводом «Дальзавод», на котором они проработали 50 лет: она учетчицей на лесопилке, а он в ремонтном цеху, где занимался восстановлением подводных лодок. После развала Советского Союза обслуживание дома, в котором они жили, прекратилось. Трубы заржавели и засорились песком. В 1994 году здание было передано городу, но это ничего не изменило, обслуживание его не улучшилось, и в 1996 году отопительная система полностью вышла из строя: жителям дома, включая ветеранов Курской и Сталинградской битвы, пришлось согреваться с помощью электрических обогревателей и электроплитами.

Городские власти начали ремонтировать отопительную систему в декабре 2000 года. Через несколько недель температура упала до –40°, и работа прекратилась. Город пообещал возобновить ремонт в «ближайшем будущем».

«Я не думаю, что мы доживем до весны, — сказала Фаина. — Раньше электрообогреватель немного согревал нашу комнату, но в этом году иногда на целый день отключают электричество, поэтому мы просто обречены» [113] .

Ситуация, аналогичная положению семьи Кобзар, была характерна для многих жителей Владивостока и Приморского края зимой 2000–2001 гг. С годами инфраструктура области ухудшилась, и дело дошло до того, что во многих районах не было центрального отопления. В январе 2001 года отключение электричества в Приморье стало массовым явлением, и иногда его не было по 21 часу в сутки. Такое отключение, в свою очередь, препятствовало отоплению зданий, в которых все еще функционировала система центрального отопления. Без электричества нагревательные станции не обеспечивали подачу горячей воды, а из-за страшного холода трубы замерзали и лопались.

113

Жукова С. Ледяной дом // Владивосток. 2001. 25 января.

Поскольку многие районы Приморья оказались без электричества и отопления, школы и медицинские учреждения закрылись. Мэр Владивостока Юрий Копылов признал, что «энергетическая система Приморья развалилась». Его признание явилось одним из немногих правдивых оценок ситуации, сделанных приморскими властями, и стало логическим завершением массового грабежа одного из богатейших районов России.

Ограбление города совершалось криминальной олигархией под началом губернатора Евгения Наздратенко, который, находясь в 10 000 километров от Москвы, установил свою собственную систему тоталитарного правления.

В августе 1992 года, когда предприятия начали свободно устанавливать экономические связи по своему усмотрению, 213 директоров самых больших предприятий Приморья, в большинстве своем заводов оборонной промышленности, организовали Приморскую корпорацию производителей товаров (ПКПТ), мнимой целью которой была помощь делу перехода к рыночной экономике.

Директора продавали продукцию своих заводов ПКПТ по минимальным ценам, а ПКПТ затем перепродавала их по рыночным ценам, распределяя прибыль поровну между директорами, которые использовали полученные средства для приватизации заводов. Основатели ПКПТ также стремились установить контроль над вывозимой из края продукцией, лицензиями и бюджетом. Однако это привело к конфликтам с тогдашним губернатором Приморья Владимиром Кузнецовым, который стремился к поощрению вложений извне, а не к сохранению существующей промышленной базы ради обогащения группы супермонополистов.

ПКПТ, однако, установила связи с высокопоставленными чиновниками в Москве. В мае 1993 года она организовала смещение Кузнецова и назначение Наздратенко, депутата Верховного Совета и члена совета директоров ПКПТ, в качестве нового губернатора. Своими заместителями он выбрал двух других членов совета директоров ПКПТ Игоря Лебединца и Анатолия Павлова.

Директора заводов, входящих в состав ПКПТ, считали Наздратенко человеком, который будет выполнять их распоряжения. Но, заняв пост, он расширил личные полномочия, устранив многих бывших покровителей, и установил контакты с организованной преступностью края. Когда появилась возможность путешествовать, жители Приморья старались попасть в Японию, чтобы купить подержанные машины. Владивосток

вскоре стал центром торговли японскими машинами, и преступники начали встречать паромы из Японии, заставляя каждого покупателя платить «налог» за приобретенную машину.

В конце 1980-х годов Сергей Бауло (Баул), авторитет Дальнегорска (где Наздратенко, перед тем как быть избранным в Верховный Совет, был президентом горнодобывающей компании «Восток») перебрался во Владивосток и занялся рэкетом. Когда Наздратенко стал губернатором, Бауло снял офис в здании театра им. Горького, расположенного напротив здания краевой администрации, и вскоре занялся рэкетом в городе. В последующие несколько месяцев в ходе кровавого раздела сфер влияния были убиты девять высокопоставленных чиновников. К тому времени когда битва была закончена Бауло стал неофициальным «вице-губернатором» преступного мира Приморья.

Наздратенко стал требовать, чтобы директора завода занимались бизнесом с фирмами, созданными криминальными структурами, и выплаты этих фирм поступали в администрацию края. Администрация основала густую сеть посреднических фирм, которые делали закупки, используя бюджетные средства. Эти фирмы поднимали цены в крае на все, начиная с бензина и угля и кончая сахаром, хлебом и электричеством. При этом «прибыль» получали чиновники края. В обмен на взятки они почти даром сдавали в аренду преступным и полупреступным группировкам недвижимость, расположенную в стратегически важных пунктах. За взятки власти края выдавали преступным группировкам лицензии на эксплуатацию природных ресурсов Приморья. Наиболее прибыльными были квоты на рыбу; получившим их предоставлялось бесконтрольное разрешение на ловлю рыбы, и они многократно окупали «стоимость» лицензии, продавая улов иностранным судам в открытом море. Затем прибыль поступала на счета в иностранных банках.

К началу 1994 года администрация края подчинила себе экономику Приморья, а с началом приватизации во Владивостоке она получила возможность умножать свое богатство неограниченно. В июне 1993 года депутат парламента края Виктор Черепков был выбран мэром Владивостока, победив 18 других кандидатов и набрав 67 % голосов. В прошлом морской капитан, Черепков прославился тем, что за три месяца до выборов рассказал о жестоком обращении с матросами на морской базе, расположенной на острове Русский близ Владивостока, где четыре матроса умерли от голода и почти тысяча была госпитализирована из-за плохого питания [114] .

114

События, имевшие место на острове Русский, были ужасны даже по меркам Российских вооруженных сил. В феврале 1993 года моряки морской базы вылетели во Владивосток, чтобы сообщить друзьям и родственникам, что многие люди на острове массовый голод. Их родственники связались с Черепковым, бывшим морским офицером и депутатом парламента края, он отправился на остров Русский и заснял моряков на пленку. Увидев кадры этой трагедии, вся страна пережила шок.

Условия жизни на острове были варварскими. Вновь прибывших выпускников двух морских училищ радиосвязи избивали и морили голодом, а запасы продуктов воровали. Моряки жили в бесхозных строениях без парового отопления в зимнюю стужу и болели дизентерией в результате прорыва канализации, которая заражала питьевую воду. Врачи, лечившие моряков, говорили, что никогда не видели такого истощения среди воинского состава. Один из уцелевших моряков заметил, что тот, кто побывал на острове Русском, «не испугался бы Бухенвапьда».

Избрание Черепкова пришлось на благоприятное время. В октябре 1993 года Ельцин распустил парламент страны, и администрация края собиралась приватизировать здания, заводы, рыбные и морозильные суда и портовые станции без законодательного надзора [115] .

Многие из этих учреждений, однако, находились во Владивостоке, что означало, что процесс приватизации не может продолжаться без согласия мэра. Черепков дал понять, что готов бороться с коррупцией, и отказался принимать любые подношения. Более того, он предъявлял федеральным органам власти факты о злоупотреблениях администрации края, после чего в Приморье приехали первые следственные комиссии.

115

В октябре 1993 года Ельцин распустил Верховный Совет, и вскоре за этим краевые, областные и городские советы были упразднены. Новые выборы проводились в Приморье только через 10 месяцев, и отсутствие законодательного контроля создавало лазейку для Наздратенко и администрации края. В условиях начавшейся приватизации единственным человеком, способным помешать массовой коррупции, был Черепков.