Тьма падет
Шрифт:
– И зубы новые вставил, – указал Тристан. – На прежних фото они не такие ослепительно-белые.
К ним уже приближался официант с двумя чашками кофе, расположенными на серебряном подносе, и Кейт с Тристаном вернулись обратно за свой столик.
– Это владелец там, на фотографиях со знаменитостями? – спросила Кейт, указывая на стену.
– Да, это Максимиллиан Джеспер, владелец, – с благоговейным пиететом подтвердил официант, снимая чашки с подноса. Взбитая шапка молочной пены возвышалось над ободком сантиметров на десять. – На прошлой
– В смысле – Джоан Коллинз? – переспросила Кейт.
– Ага. Она оказалась очень милой. Да все эти люди только рады, когда мы делаем их снимки, если они приехали на какое-нибудь мероприятие или просто погостить.
– А что у вас тут за мероприятия?
– Самые разные. Свадьбы, вечеринки, конференции.
– Много знаменитостей вы встречали?
– Целую кучу. Я тут уже три года работаю, совмещаю с учебой, – сказал он, осторожно водружая чашки на стол. Вздымающаяся пена их капучино теперь переливалась через край.
– А владелец сейчас на месте? Мне бы хотелось с ним поговорить, – попросила Кейт.
– Что-то не так? Знаю, у нас новая кофемашина и паровой вспениватель иногда ведет себя странно…
Кейт улыбнулась.
– Нет, я просто ищу кое-кого, с кем он знаком.
– Я спрошу. Но у него сегодня расписание забито встречами, – сообщил официант. – Кого вы ищете?
– Было бы здорово, если бы он просто согласился поговорить. – Кейт не хотелось давать Джесперу возможность сказать, что он не знает никакого Дэвида Ламба, прежде чем они вообще смогут встретиться. Вид у официанта стал взволнованный.
– Ладно. Я тогда пойду спрошу, – и он ушел к барной стойке. Кейт и Тристан снова поднялись с мест и вернулись к изучению фотографий.
Теперь они заметили еще несколько фото, висящих в углу, рядом с выключателем света. На первой был изображен групповой снимок персонала в рабочей форме, в центре – сам Макс. Они стояли на фоне барной стойки. Вторая фотография была снята на улице, на фоне особняка. Вокруг Макса стояла толпа людей, а сам он перерезал красную ленту перед главным входом. Совсем рядом с Максом стоял мэр, который весь так и лучился радостью, на шее у него блестела извечная золотая цепочка. Кейт присмотрелась к лицу в толпе, которое показалось ей знакомым: мужчина, стоящий с правого края и широко улыбающийся происходящему. Лицо у него было раскрасневшимся, как предположила Кейт – от алкоголя.
– Это же Ной Хантли, – воскликнула она, вытаскивая телефон, чтобы снять на камеру оба снимка.
– Что Ной Хантли здесь забыл? Отель открыли в 2009 году – значит, его уже семь лет как выперли из парламента, – сказал Тристан.
Кто-то вежливо откашлялся прямо у них над ухом, и Кейт с Тристаном испуганно развернулись. За спиной обнаружился их официант, а рядом – сам Макс Джеспер. Выглядел он выше, чем казался на фотографиях. Костюма на нем сегодня не было, только узкие черные джинсы, белая рубашка с расстегнутым воротом и яркие кроссовки. На шее
– Приветствую, – поздоровался он мелодичным, хорошо поставленным голосом, совсем чуточку хрипловатым от курения. – Бишоп сказал, вы кого-то ищете? – Он улыбнулся, сверкнув белоснежными винирами на зубах, и беззастенчиво принялся их рассматривать. Его глаза так и скользили по Тристану с Кейт, словно он читал штрих-код. – С кем я, собственно, говорю?
– Я Кейт Маршалл, а это Тристан Харпер. Мы частные детективы.
– Да неужто? – Его голубые глаза приобрели жесткое выражение, и Макс приподнял брови, ожидая продолжения.
– Мы пытаемся найти молодого человека по имени Дэвид Ламб. Он жил здесь, пока тут еще была коммуна, с 1996 года и где-то до июня 1999 года.
Тристан протянул ему телефон, на котором заранее открыл фото Дэвида, и Макс натянул на нос очки, взял телефон в руки и уставился на экран.
– Давненько это было. Хм-м… Симпатичный парень, но что-то я его не припоминаю.
– Его подруга Шелли Морден приехала с ним вместе. Жила тут с 1996 по 1997 год. Родом они из Вулвергемптона, – продолжила Кейт.
– Шелли говорила, что пекла хлеб, – добавил Тристан.
– Теперь мы еще дальше ушли в прошлое. Множество людей пекли тут хлеб, мой дорогой. Мы тогда были чертовски бедны! – вздохнул Макс. – И множество людей то жили здесь, то переезжали в другое место. Дела здесь тогда шли совсем по-другому, как вы понимаете, а я частенько выкуривал косячок-другой, так что те годы своей жизни я помню весьма смутно. – Он с улыбкой вернул телефон Тристану.
– Полиция обращалась к вам по поводу пропавшего человека?
– Нет, – ответил Макс. Он все еще улыбался, но голос его сочился холодом. – Полиция ни разу не испытывала нужды постучаться в дверь моего дома. Мы были очень законопослушными людьми. Мы и сейчас крайне законопослушные люди, не так ли, Бишоп?
– Да, – подтвердил Бишоп, явно подражая голосу своего босса.
– Не считая косячка-другого? – уточнила Кейт. Макс мигом перестал улыбаться – неосторожная шутка явно вышла ему боком. Воцарилась неловкая пауза.
– Что случилось с этим парнишкой, Дэвидом Ламбом? – спросил он.
– Он пропал в июне 1999 года, – ответила Кейт.
– И он тогда здесь жил?
– Нет, он переехал за пару недель до этого, – сказала Кейт, несколько раздраженная тем, что ей приходится повторять.
– Ах вот оно что. Если бы он здесь жил, то я бы был в курсе. За теми, кто жил в моем доме, я всегда приглядывал.
– Может, вы знаете, кто может нам помочь? Вы еще общаетесь с кем-то, кто жил здесь в те годы?
Макс снял очки.
– Нет, моя дорогая. Когда я перешел на темную сторону и открыл для себя радости капитализма, все мои социалистические свободолюбивые друзья мгновенно испарились. А ведь я заявил о праве незаконного владения только затем, чтобы не дать другим отнять наш дом.