Тьма сгущается
Шрифт:
— Я расстроена! — провозгласила профессор.
— Что вас тревожит? — участливо спросила Пекка. Судя по выражению лица декана, если у нее что-то и было расстроено, так только желудок. Пекка понимала, что если она предложит своей начальнице порошки от поноса, то дождется отнюдь не благодарности. И все же искушение было так велико!
— Я расстроена! — повторила Хейкки. — Меня расстраивают продолжительность вашего рабочего времени и объем финансовых и материальных средств, истраченных в последнее время на ваши эксперименты. По сравнению с практикой экспериментальная часть тавматургии должна
Сгорая от желания схватить со стола вазу и обрушить ее с размаху на черепушку начальницы, Пекка вежливо улыбнулась:
— Случается, профессор, что теория и эксперимент дополняют друг друга. А еще случается, что теория напрямую проистекает из результатов эксперимента.
— А меня в первую очередь волнует наш бюджет. И я очень хочу услышать от вас, в чем заключается суть ваших последних изысканий, чтобы решить, стоят ли они таких огромных затрат денег и рабочего времени.
Пекка еще не докладывала начальству о своем активном поиске взаимосвязи между законами сродства и подобия. Все работавшие над этим проектом чародеи-теоретики пришли к общему согласию, что чем меньше людей о нем знает, тем лучше. Слишком опасная тема.
Придав лицу самое скорбное выражение, Пекка опустила глаза и прошептала:
— Приношу глубочайшие извинения, но, боюсь, я не могу вам этого сказать.
— Что?! — взвилась деканша. Будь ситуация не такой серьезной, грозный глас начальства мог бы и напугать Пекку, но сейчас она лишь с трудом удержалась от смеха. — Когда я задаю простейший вопрос, то требую на него ответа! — продолжала громыхать Хейкки.
«Да уж, на сложные вопросы у тебя ума не хватит!» — подумала Пекка, а вслух со светлейшей улыбкой выдохнула:
— Нет.
— Что?! — завопила Хейкки тоном выше. — Как вы смеете мне отказывать? — На ее смуглых, как у Пекки, щеках проступили багровые пятна. Но строптивая подчиненная молчала, и это завело профессора еще больше. — Ну раз такое отношение… Я немедленно отменяю все ваши лабораторные привилегии! И поставлю вопрос о вашем неповиновении на академическом совете! — зловеще прошипела она и величественно удалилась.
У Пекки руки чесались, так хотелось запустить ей в спину вазой, но она одернула себя: расшибить башку декану факультета у всех на глазах в коридоре означало дать лишний повод для кривотолков. Месть должна быть тонкой и без крови. Ее губы тронула легкая улыбка. Возможно, с такой же мечтательной улыбкой ее предки пробирались во вражеский лагерь, чтобы перерезать всех спящими. Пекка активизировала свой кристалл, произнесла несколько слов и спокойно вернулась к работе.
Но долго работать ей не дали — в дверь снова постучали, и она со вздохом отложила перо. В коридоре маялся секретарь профессора Хейкки.
— Чем могу быть полезна, Куопио? — осведомилась Пекка, одарив юношу кровожадной улыбкой.
— Декан изволит ждать вас в своем кабинете немедля, — ответил он.
— Будьте любезны известить профессора, что я занята. Впрочем, если ее устроит послезавтра…
Секретарь вылупился на Пекку с таким изумлением, словно она вдруг заговорила на одном из чирикающих языков тропической Шяулии. Так и не дождавшись иного ответа, Куопио предпочел ретироваться,
Если она просчиталась… нет, не в проблеме взаимосвязи двух законов, а в законах бюрократии городского колледжа Каяни — гореть ей в огне. Когда стук раздался в третий раз, она подскочила от неожиданности и ринулась к двери. Перед ней вновь была профессор Хейкки.
— А, здравствуйте еще раз, — только и сказала Пекка.
Профессорша облизнула губы. Похоже, у нее действительно расстройство желудка — вид еще тот! И это уже само по себе было свидетельством того, что Пекка выиграла. Она это поняла сразу, прежде чем деканша мрачно спросила:
— Почему вы мне не сообщили, что ваши эксперименты проходят под покровительством князя Йоройнена?
— Я не имела права сообщать вам о них. Я вообще никому ничего не должна была о них сообщать. Я пыталась дать вам понять, что ситуация особая, но вы не соизволили выслушать меня. Я вообще не хотела, чтобы вы узнали, что я веду эти исследования.
— Я бы тоже была рада об этом ничего не знать, — скривилась Хейкки. — Мое незнание спасло бы меня от глубочайшего расстройства. Теперь же мне приказано передать вам, — она выплевывала каждое слово, словно оно было пропитано желчью, — что велено оказывать вам любую помощь в подборе ассистентов и выделять любые суммы из нашего бюджета по первому требованию.
Последний пункт, очевидно, уязвлял ее больше всего. Еще никто и никогда не получал неограниченный доступ к княжеской казне. На секунду Пекка даже размечталась, что было бы, окажись она женщиной с экстравагантными вкусами, но тут же осадила себя: князь Йоройнен никогда не дал бы ей денег, если бы считал, что она способна злоупотребить его доверием. Поэтому она ответила:
— Пока я нуждаюсь только в одном: чтобы меня оставили в покое и дали работать.
— Вы это получите, — фыркнула Хейкки, стараясь держаться от нее на расстоянии, как от опасного зверя. Но Пекка и была таким зверем — как иначе она смогла бы укротить деканшу, чувствующую себя на факультете одной из княгинь. Только с помощью одного из семи князей. А это ой как непросто.
Стоя на пороге, Пекка молча наблюдала за гордым отступлением профессорши. И под ее пристальным взглядом отступление превратилось в натуральное бегство: не дойдя до угла, Хейкки перешла на быстрый шаг, почти бег. И озиралась так часто, что чуть не врезалась в стенку.
Проследив, как деканша, все же обойдясь без травм, свернула за угол, Пекка вернулась к своим вычислениям. И сидела над ними до тех пор, пока очередной стук в дверь — на сей раз стучался ее муж — не возвестил о конце рабочего дня.
— Что ты такое сотворила с нашим выдающимся профессором? Она вся так и чешется, — произнес Лейно, задорно сияя черными глазами, по дороге к остановке городского каравана.
— Забудь. У нее волос на голове больше, чем мозгов внутри. Тем более что в наши времена вши уже не редкость. Представляешь, сколько может быть гнид в такой шевелюре?
— А я-то решил, что ты забросала ее тухлыми яйцами, — усмехнулся Лейно. — Я, видишь ли, встретил ее секретаря в коридоре, и он прыснул от меня так, словно я тоже собираюсь его искусать.