Тьма сгущается

Кларк Саймон

Джо снова обрел дар речи:

– Вы аккуратный водитель, но можно ручаться, что полиция обратит на нас внимание.

– По какому поводу? – удивился Майкл.

– По поводу безобразия с тем старикашкой на шоссе и вторжения на поля фермера Как-его-там!

– Вы в самом деле думаете, что это заинтересует полицию? – Майкл аккуратно обошел автобус. – Поверьте, Джо, у них и без того хватает работы. Предположим, тот старичок вздумает жаловаться. Еще неизвестно, записал ли он наш номер. Но даже если и так, его жалоба через несколько часов попадет на стол к какому-нибудь замученному

работой бобби. Номер машины введут в компьютер, и он выдаст наш адрес. Что дальше? Вы думаете, наш бобби вскочит в машину и бросится в погоню? Черта-с два. Он отправится в столовую, прожует свою яичницу, запьет чайком, а вернувшись в кабинет, сунет жалобу в толстую пачку подобных бумаг. И будет разбираться с ними, не торопясь.

– Признайтесь все же, что разыгрывать каскадера на большом шоссе – неплохой способ привлечь к себе внимание.

Майкл улыбнулся:

– Ваши родители и учителя преуспели в воспитании прекрасного законопослушного гражданина.

– И что в этом плохого?

– Ничего, если вам хочется быть овечкой, – Майкл тряхнул головой. – Оставим это. Старичку помяли бампер. Мистер Фермер потерпел убытки в размере нескольких помятых стеблей кукурузы да пяти монет на починку изгородей. На преступление века не тянет, а?

– Ладно, – деловито проговорила Кристин. – Что дальше?

– Цель номер один – добраться до Йорка и заполучить документ, который должен разрешить наши проблемы. При этом придется поторапливаться. Наш Зверек неподалеку.

– Что же будет с теми, кто остался на шоссе?

– Ничего не будет. Мы удрали раньше, чем он начал конденсироваться. Эми?

– Что, Майкл?

– У тебя мартышка язык украла?

Девочка хихикнула:

– Нет.

– Что-то ты неразговорчива.

– Все эти ухабы дух из меня вышибли.

– Извини, Эми. Мне нужно было выбраться из той пробки. Хочешь жвачку?

– Давай.

Ричард оглянулся на Кристин, ожидая увидеть на лице жены выражение недовольства и тревоги за дочь. Но Кристин равнодушно смотрела в окно. По-видимому, водоворот событий, захлестнувший их привычную жизнь, оглушил ее. Ричард и сам чувствовал нечто подобное. Даже воспоминание о погибших больше не внушало ужаса. Что было – то было, и все тут. Возможно, когда телу грозит смертельная опасность, природа погружает мозг в анестезию. Ричард вспомнил давние рассказы прадедушки о войне.

В Первую мировую он был капралом. Они трое суток стояли в окопах, по пояс залитых водой, под яростным артиллеристским обстрелом. Голодные, измученные, оглушенные грохотом снарядов люди на второй день начали засыпать и погружаться в воду. Прадед Ричарда сначала пытался спасти тонущих рядом товарищей, но через некоторое время впал в транс. К концу третьего дня он тупо смотрел, как на расстоянии вытянутой руки от него погружается в мутную воду его лучший друг. Прадед вспоминал, как смотрел на редеющие пузыри, а когда на поверхность всплыла выпавшая из кармана друга пачка сигарет, пожалел, что курево промокло. Только через месяц, в отпуске, его ударило сознание того, что лучший друг утонул в канаве у него на глазах.

Ричард догадывался, что с ними происходит то же самое.

Вероятно, так действует инстинкт самосохранения. Что бы ни творилось кругом, неважно – ты делаешь только то, что необходимо для ТВОЕГО выживания.

И в мгновенном озарении Ричард осознал, что дальше будет хуже, намного хуже.

* * *

Первая часть пути после выезда на дорогу прошла спокойно. Когда они, обогнув Манчестер, начали подниматься в гору по трассе, которая вела через Пеннинское взгорье от Ланкастера к Йорку, Майкл расслабился. Овечьи стада мирно паслись у обочины.

– Почему у овечек кровь? – спросила Эми.

– Где кровь? – удивился Майкл.

– На шерстке.

– Да нет, Эми. Это красная краска. Так фермеры метят своих овец.

– Зачем?

– Чтобы потом узнать их. Овцы ведь бродят где хотят. Их не держат в загонах, как коров.

Ричард, откинув голову, слушал разговор Эми с Майклом. После ночной грозы воздух посвежел, небо расчистилось, и косые лучи солнца живописно освещали долины.

Впереди тарахтел трактор. Поток встречного движения не позволял выйти на обгон. Ричард заметил, что Майкл снова нервно барабанит пальцами по баранке.

– Приближается? – спросил он.

– Да, слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно. – Майкл попытался обогнать трактор, но навстречу выдвинулся автобус.

– Мы делаем двадцать в час, – заметил Ричард. – Этого мало?

– Да. И мы не достаточно оторвались от него после той пробки. Ну, крестьянин, прочь с дороги!

Джо с тревогой уставился в заднее окно. Кристин предложила:

– Нельзя ли обойти его по обочине? По-моему, места хватит.

– Может быть, и придется, если... Ну, ну... вот так! Тяжелый грузовик задержал встречный поток машин, дав Майклу место для обгона. “Лендровер” обошел трактор и ракетой понесся вверх.

Джо перевел дыхание.

– Слава Богу.

– Если вы обращаетесь к Богу, не попросите ли его заодно убрать с дороги вот это?

На дороге впереди столпилась отара овец. “Штук сорок-пятьдесят”, – подумал Ричард.

– Проклятье! – Майкл нажал клаксон. Овцы зашевелились быстрее, но машина ползла еле-еле.

– Глядите! – в восторге воскликнула Эми. – Овечки!

– Кристин, – повелительно сказал Майкл. – Заставьте Эми сесть. И лучше закройте ей глаза.

Тон у него был многозначительный. Ричард включил радио.

Ту-Тум... ТУ-ТУМ... ТУ-ТУМ... ТУ-ТУМ...

– Господи Иисусе, он здесь!

Майкл направил машину на стадо. Головы животных ударяли по бамперу как каменные шары. Овцы блеяли.

Одна подпрыгнула и приземлилась на капот, за стеклом мелькнули круглые перепуганные глаза. Розовый язык оставил на ветровом стекле полоску слюны.

Эми завизжала.

– Ничего не поделаешь, – прошипел Майкл. – Или они, или мы.

Расталкивая овец, “лендровер” двигался со скоростью не больше пятнадцати миль в час. Ричард видел, что животные не слишком страдали, машина просто отбрасывала их в стороны. Беда была в том, что автомобиль и стадо оказались стиснуты между крутой стеной слева и барьером ограждения, за которым шел крутой обрыв, справа.