Тьма сгущается
Шрифт:
Пекка содрогнулась всем телом.
– Силы горние, нет!!!
Еще один долгий день в череде нескончаемых дней. Слезая с подводы, которая возвращалась в город с дорожных работ, Леофсиг вяло подумал, что ему следовало бы подыскать иное место. Хотелось заглянуть в баню и освежиться, но сил сделать крюк в пару кварталов решительно не оставалось.
– Домой, – пробормотал он себе под нос. – Жрать. И в койку.
Ничто другое его сейчас не интересовало. И в первую очередь – сон.
Шаг за шагом он сумел добрести в конце концов до дверей родного дома, но, уже постучавшись, услышал за дверью какой-то шум. Юноша насторожился. Все непривычное могло представлять собой угрозу – для него или для всей семьи. Если, например, к Сидроку вернулась память…
Кто-то услыхал стук, невзирая на гомон: поднялся засов, и Леофсиг смог отворить дверь. На пороге стоял Сидрок. По мясистой физиономии его расплывалась непривычная счастливая ухмылка.
– Я наконец сделал это! – объявил он.
– Ну и молодец, – отозвался Леофсиг. – А что? Если то, о чем я подумал, надеюсь, она хорошенькая?
Его двоюродный брат расхохотался, но покачал головой.
– Нет, не это, хотя теперь и в этом недостатка не будет. Я завербовался в бригаду Плегмунда, вот что.
– А-а, – протянул Леофсиг. – Тогда не диво, что в доме такой шум – на улице слышно было. Силы горние, вы так орали – в герцогском замке услышат!
– Не удивлюсь, – согласился Сидрок. – Ну и плевать. Я решил и отступаться не стану. Чтоб силы преисподние побрали клятых ункеров и ковнян вместе с ними.
– Но ради этого воевать за Альгарве? – Леофсиг покачал головой. Он слишком устал, чтобы спорить так жарко, как хотелось бы. – Пропусти меня, а? Я убить готов за стакан вина и горячий ужин.
– Ой, – буркнул Сидрок и отступил. – Я не за Альгарве воевать собираюсь, – продолжил он, когда Леофсиг протиснулся в дверь, – а за себя. Хочу на войне побывать. Посмотреть, каково это на самом деле.
– Это потому, что ты на войне еще не был, – отозвался Леофсиг, вспоминая вонь из распоротых животов – и запах собственного страха.
– Ты прям как мой отец талдычишь, – презрительно бросил Сидрок.
– Он тоже на войне не был, так что сам не знает, о чем говорит, – ответил Леофсиг не без удовольствия – ему давно хотелось сказать о дяде Хенгисте нечто подобное. – А я был. И знаю. И скажу: ты просто в уме повредился.
– А что хочешь, то и говори. Ломаного гроша не стоят ваши уговоры. Все бумаги я уже подписал, – ответил Сидрок. – А кому не нравится, тот пускай подавится.
Леофсигу хотелось забить кузену в глотку его слова, но гораздо больше ему хотелось есть и спать. А без Сидрока в доме будет гораздо спокойней.
– Ну, будь по-твоему, – ответил он и, пройдя по коридору,
Сестра и мать суетились у очага.
– Я слышала, как вы с ним спорили, – театральным шепотом сообщила Эльфрида. – Воевать за Мезенцио после всего, что сотворили рыжики с нашей страной! Подумать только! Ты его отговорил?
– Нет, мама, – ответил Леофсиг и налил себе немного вина. – И знаешь что? Я не очень-то и пытался.
– Вот и молодец! – Конберга шепотом говорить не собиралась. – Я не пожалею, если он уберется из нашего дома, и молчать вы меня не заставите. От него одни беды. Если альгарвейцы готовы его принять под крылышко – пускай забирают, не жалко.
Сидрок, впустив в дом Леофсига, должно быть, вернулся в гостиную, потому что оттуда вновь донеслись крики: они с дядей Хенгистом устроили знатную свару. Леофсиг склонил голову к плечу, прислушиваясь – самые смачные обороты он намеревался взять на вооружение, – и едва не прозевал, как мать сказала:
– Вот, я тебе оставила на печи котелок горячей воды – помыться.
С некоторой неохотой юноша вернулся в реальность.
– О… спасибо… – пробормотал он, понадеявшись, что голос его звучит не слишком рассеянно.
Конберга поставила посреди кухни таз, и они с Эльфридой вышли, чтобы юноша мог помыться без стеснения.
– Если начнет пригорать – сними посудину с огня, – велела сестра, выходя.
– Ладно.
Леофсиг налил в кипяток холодной воды и принялся тщательно оттирать въевшуюся грязь. В бане мытье получилось бы лучше, чем над тазиком, при помощи тряпки, зато тащиться лишних несколько кварталов не пришлось.
В кухню заглянул отец. Леофсиг не знал, давно ли Хестан дома, но спрашивать не пришлось.
– Ты уже слышал новость?
– О да! – Леофсиг кивнул. – Вся округа, должно быть, уже наслышана, кроме разве что того глухого старого пня, что живет в третьем доме от нас.
Хестан усмехнулся и тут же помрачнел.
– Было бы смешно, когда бы смешно было… ну, ты понимаешь. Сидрок никого не желает слушать, к большому моему сожалению.
– Твоему и дяди Хенгиста и больше ничьему, – ответил Леофсиг, заглушая очередную вспышку ругани из гостиной. – И по твоим же словам я рассудил, что ты сам будешь рад спровадить Сидрока куда подальше.
Отец снова вздохнул.
– Был бы рад. Силы горние, да я был рад… пока он в самом деле не собрался уходить. После этого… трудно смотреть, как твой родич совершает, как ты понимаешь, огромную ошибку.
– Если он уйдет, Эалстану будет безопасней, – напомнил Леофсиг.
– Верно, – согласился отец, – но пока Сидрок вроде не собирался вспоминать, что между ними случилось. Я всегда опасался сообщить Эалстану, что он может вернуться домой, да он теперь и не захочет, должно быть, если придется волочить за собой эту девушку…