Тьма, сгущайся!
Шрифт:
Над Атлантикой тоже царил день, но здесь ситуацию представляли несколько иначе, так как на большинстве самолетов и кораблей были проведены наблюдения за Странником в последние часы ночи. Экипажи самолетов и кораблей настойчиво искали среди атмосферных помех волну, на которой передавали бы какие-нибудь сообщения по поводу неизвестной планеты и пытались связаться с аэропортами или с руководством морского флота, чтобы дать отчет о происходящем и спросить совета. Некоторые суда шли в ближайшие порты. Команды других мудро и предусмотрительно направляли свои суда в открытое море.
На трансатлантическом лайнере «Принц Чарльз» произошли драматические
Вольф Лонер спокойно позавтракал и занялся обычными утренними делами. Его яхта «Стойкая», неторопливо плыла на запад под низко нависающими тучами. Одинокий мореход продолжал размышлять о великих законах природы, погребенных под наростами современной жизни.
Когда красный утренний свет осветил джунгли, дон Гильермо Уолкер уже мчался на моторном катере братьев Арайза: из озера Никарагуа в реку Сан-Хуан, оставив позади Сан-Карлос. Теперь, когда Странник исчез с неба, Дон Гильермо не забивал себе голову вулканами и землетрясениями. Он со все большей охотой думал о том, как бомбил крепость «Эль Президенте» со своего маленького самолетика, который покоится сейчас на дне озера. Пускай такая судьба ждет всех левых, Дон Гильермо наконец-то показал всем этим слизнякам, этим никчемным людишкам Джона Берча, чего он стоит! По крайней мере, так он оценивал свои силы, гордясь недавно совершенным поступком.
Он с гордостью ударил себя в грудь и крикнул:
— Я человек!
Один из братьев Арайза, прищурив глаза от слепящего света восходящего солнца, кивнул и сказал: «Да». Но это прозвучало без особого энтузиазма, словно то, что ты являешься человеком, вовсе не было большой честью.
15
Пол был вынужден признать, что долгая прогулка по песку мучительна, даже если идешь в обществе приятных людей, а на небе сверкает новая планета. Радость от того, что он настоял на своем, вопреки желаниям Хэмфрейса и командованию лунного проекта, быстро прошла. Изнуряющий марш по песку показался ему бесцельным и необычайно угнетающим.
— Это грустно, да? — мягко спросила Рама Джоан — Когда сжигаешь за собой мосты, связываешь свою судьбу и судьбу своей девушки с горсткой безумцев, которые идут хоронить пса?
Они шли в конце процессии, далеко позади кровати, которую несли Кларенс Додд и Войтович.
Пол улыбнулся.
— Ты не права — покачал он головой — Марго не моя девушка. Да, я ее люблю, но без взаимности. Мы только друзья.
— Действительно? — Рама Джоан испытующе посмотрела на него — Вся твоя жизнь может пройти в такой дружбе, Пол!
Пол виновато пожал плечами.
— Я знаю, Марго тоже говорит мне об этом. Она утверждает, что я счастлив, имея возможность окружать ее материнской опекой и отбивая атаки других мужчин. Конечно, кроме Дона. Она считает, что мои чувства к нему, даже если я сам этого не сознаю — нечто большее, чем братские чувства.
Рама Джоан усмехнулась.
— Может быть, она и права —
— Нет! По-своему это совершенно нормально — с грустью заверил ее Пол — Мы вместе ходили в школу. Нас интересовали точные науки. Мы дружили. Потом Дон закончил университет и стал космонавтом. Я занялся журналистикой и стал комментатором, а Марго всегда влекли гуманитарные науки. Но мы решили держаться вместе, поэтому, когда Дон получил работу в Лунном проекте, нам тоже удалось пролезть туда, то есть мне удалось. Уже тогда Марго знала, что Дон нравится ей больше, чем я, и что он, похоже, любит ее. Тогда они обручились. Может быть, потому что наше общество искоса смотрит на подобные треугольники. Потом Дон полетел на Луну. А мы остались на Земле. Вот и все до вчерашнего дня, когда мы встретились с вами.
— Наверняка в конце концов должен произойти взрыв, Пол. Такая ситуация не может длиться вечно — печально сказала Рама Джоан — Я расскажу тебе свою историю. Мой муж руководил отделом рекламы одной большой компании. Я могла бы припеваючи жить на Манхэттене. Анна ходила бы в спецшколу, а я время от времени читала бы лекции о мистицизме в женском клубе. Вместо этого я развелась и едва свожу концы с концами. Живу тем, что мне платят за лекции и на проценты от небольшой суммы сбережений. Я ношу эти странные, карнавальные одеяния — с пренебрежительной улыбкой она указала на белую манишку и фрак — чтобы возбудить в людях большую заинтересованность мистицизмом. «Мужской протест» — шутили когда-то по этому поводу мои друзья. «Нет!» — говорила я им. Человеческий протест! Я хотела свободно выражать свои взгляды и говорить то, что действительно чувствую. Я хотела, чтобы у Анны была настоящая мать, а не хорошо одетая кукла.
— Вы действительно верите в то, о чем говорите? — спросил Пол — В буддизм и тому подобные вещи?
— Не так, как я этого хотела бы, но в такой степени, на которую меня хватает — сказала она — Ограниченная вера — это вообще-то роскошь. Но если говорить с убеждением и пылом, то, по крайней мере, не подражаешь другим. Даже если немного притворяешься, то не теряешь своей личности. Если человек постоянно старается, то в один прекрасный день он может открыть частичку истины — так, как сделал это Чарли Фулби, когда он признался, что о существовании странствующих планет знает только интуитивно, а не потому, что был в космосе, как утверждал раньше.
— Он параноик — ответил Пол, глядя на Дылду, который шагал за кроватью, справа от него шла Ванда, а слева — худая женщина — Кто эти две женщины, его ученицы, опекунши? — поинтересовался он.
— До определенной степени он действительно параноик — начала объяснять Рама — но не считайте, что только у нормальных людей есть монополия на правду. А те две женщины — это… как бы это сказать… две его жены. Чарли принадлежит к секте, признающей многоженство. Ох, Пол, вы, наверное, нас всех считаете ненормальными?
— Нет! — запротестовал он — Хотя я чувствую себя уверенней, зная, что большинство людей думает так же, как я.
— Большинство — это значит, те, у кого есть деньги и власть! — кивнула Рама — Ну, не хмурьтесь — с одной стороны большинство, а с другой
— безумцы, но все стремятся к одному и тому же: к удовлетворению основных потребностей. Мы возвращаемся в домик на пляже, потому что знаем, что там нас ждет кофе и бутерброды.
Во главе шествия аналогичный разговор происходил между Хантером и Марго.