Тьма уже внутри
Шрифт:
Аспирант кивнул и, зацепив меня долгим взглядом, пошагал вслед за сфинксом.
Я перескочила через балконный порожек, уставившись на Сергея тоже застывшего в дверях.
— Мут, может, Маша останется? — подал голос амур. — Она ведь слышит Хаос…
Я невольно кивнула. Оставлять Яна одного не хотелось. Должно быть, ему нужна сейчас поддержка. Кто-то кроме рычащей и сыплющей проклятиями старухи.
— Я и сама его услышу, если он придет, — уже спокойнее проговорила Мут. — Но это будет уже неважно. Потому что тогда он убьет
— Я тебе верю, — кивнул аспирант.
— Ян, подожди!
Будучи на пороге, прежде чем захлопнуть за собой дверь, он обернулся.
Потерять Яна я боялась с тех пор, как мы побывали в закулисье моего «Императора». Сначала боялась, что Хаос изувечил его ауру. Потом боялась, что Ян оказался обманщиком, желающим использовать мою силу Слышащего, и мне придется добровольно его покинуть.
Затем в нем проснулся Хаос.
С тех пор я боялась каждую секунду. Сперва его, а затем и вновь за него.
Но такой, едва ли не животный страх, что засел в теле сейчас, пока я глядела Яну вслед, балансируя на пороге, как птица на жердочке, испытывать мне еще не доводилось. Чем он кормился, этот страх, понять было сложно. А в условиях замороженной волнением мыслительной деятельности и подавно.
Нельзя сказать, что я не доверяла Мут. Отчего-то доброе отношение к старухе-сфинксу родилось еще в кошкотской деревне. Сходить на нет оно не собиралось и сейчас, но теперь, когда мы с Яном решились быть вместе… Когда признались друг другу пусть и наполовину…
Не хочу его отпускать. Боюсь отпускать. Не хочу, не могу!
Не владея собой, я кинулась к нему, перешла на легкую трусцу и, со всего маху налетев на аспиранта, обвила плечи руками и прижалась всем телом.
Ян засмеялся, не устоял и пошатнулся.
Кажется, мы оба лишь порог его спальни переступили, как свет, взявшийся словно ниоткуда, ослепил.
— Создательница! — воскликнула Мут, а Бранов, обхватив меня обеими руками, прижал к груди так, что я дохнуть не могла.
Я чувствовала, как потеряла равновесие, как тело становится легким, будто в воду погруженное. Фигура Яна, небольшая полутемная спальня — все исчезало, как крепкий сон, что тает перед рассветом.
Рывком меня отбросило назад. По крайней мере, будучи подвешенной словно в вакууме, мне так показалось. Кажется, целую вечность я летела, даже не моргая, а затем с силой воткнулась ногами во что-то твердое.
— О-ох…
Только спустя несколько секунд, когда небывалая легкость выпарилась из тела, я поняла, что лежу на твердом, холодном мраморном полу, покрытом слоем мелких, будто пыль, блесток.
— Зашиблась? Ты как?
Бранов уселся передо мной, сопящей и из последних сил сдерживающей слезы, на корточки и попытался обхватить лицо ладонями.
— Мик, порядок?
Я только запыхтела в ответ. Порядком тут и не пахло. Я отбила
Вот ведь обняла, так обняла напоследок.
— Эй, — Ян одарил меня недоуменным взглядом, когда я оттолкнула его руку. — Сильно болит?
— Нормально со мной все. Подумаешь! Разлеглась, как….
— Ты с таким размахом рухнула, что вполне может быть сотрясение, — все же подхватил меня под локоть аспирант. — Сколько пальцев видишь?
— Два, — с прежним упорством отстранилась я, оглядываясь.
Небольшой, полутемной спальни и в помине не было. Вместо нее глазам предстал огромный зал. Высокие колонны, окна и много света. Так много, что на глазах вновь проступили слезы.
Ни кошкотов, ни Сергея с Мартой, ни Оксаны с императором.
— Что произошло? — эхом прокатился мой вопрос, отражаясь от стен. — Где мы?
— Не знаю, — задрал голову Ян, оглядывая сводчатый потолок, покрытый обрывками молочно-розовых облаков.
Отряхнув коленки от блестяшек и отбившись от аспиранта, все еще учтиво протягивающего мне руку помощи, я обрадованно зачастила.
— Мут здесь! Ян, гляди! — ткнула пальцем в стремительно приближающуюся фигурку сфинкса.
— Ага, — сощурился он. — Вижу.
Я поулыбалась еще немного, но что-то не вязалось. Мут была далеко, но приближалась стремительно. Крылья трепетали за спиной, шаг четкий, широкий. Гибкое тело, и сутулости нет.
Истинная кошка. Только лицо по-прежнему человеческое, но… совсем юное.
— Му-ут? — попятившись и схватив Яна за руку, протянула я.
Глаза сами собой расширились, а визг вырвался из груди.
Сфинкс, будучи в паре метров от нас с аспирантом, скаканула на все четыре лапы и с разъяренным рыком бросилась вперед, выставив когти.
Нехилые такие, надо признать, когти.
Ян оттолкнул меня едва ли не в последнее мгновение. Прикрыл собой, развернувшись к кошке спиной. Я снова оказалась на полу, а кошачий рык, помножившись на душераздирающий Брановский крик, заметался меж мраморными колоннами.
Старуха, которую таковой теперь лишь с огромной натяжкой назвать можно, вцепилась когтями в спину Яна. Взобралась ему на плечи, скрестила лапы в удушающем захвате на шее и потянула на пол.
По молочного цвета мрамору, будто из-под кисти мастера, зигзагами заскакали кровавые росчерки и мазки.
Аспирант и сфинкс катались, попеременно наваливаясь друг на друга, но вскоре, захрипев, Ян закатил глаза. Сфинкс сжала лапы на его шее сильнее и вонзила когти в грудь. Через них, будто через вампирьи клыки, по кошачьим лапам заструились тени.
— Пора тебе сгинуть, — прорычала она, и я, наконец сбросив оцепенение, вскочила на ноги и кинулась оттаскивать кошку.
Ухватила ее сперва за уши, получила в ответ возмущенное шипение и нехилый удар хвостом в бок. Чудом устояла и вцепилась кошке прямиком в холку.