Тьма века сего

Попова Надежда Александровна

Положим, так. Положим, уничтожить врага Коссе сейчас некем, а тратить собственные силы он не желает. Но все же — для чего этот показательно раскрытый вход? Зачем облегчать врагу работу? Напугать, вселить сомнения этой показной беспечностью? Нельзя сказать, что у него не получилось, это стоит признать… Но все же как-то слишком радикально. Случайно вышло? Нет, бред, случайно опущенный мост — это уже слишком…

Или он не просто не боится. Он хочет, чтобы к нему пришли. Почему, зачем? Заманить в западню и накормить свое Древо? Но как верно было сказано — есть там ловушки или нет, а войти внутрь все равно

придется, и заманивать врага просто нет необходимости. Даже если Фридрих решился бы штурмовать этот с виду пустой замок, даже если б он ввел в эти ворота всю свою армию… говоря образно, метафорически, ибо таких замков для этой армии мало и десятка, но пусть хотя бы одну штурмовую бригаду… С ней будет группа, несущая с собой копье Лонгина, которого он так опасается, эта группа в любом случае просто должна, обязана проникнуть внутрь и…

На мгновение Курт замер, распрямившись и глядя на открытые ворота.

Группа. Копье. Группа должна проникнуть внутрь — с копьем.

Копье… Копье, о котором рассказал умирающий фон Ним… Фон Ним. Ленца. Ленца, бессменный верный подручный Коссы, не только опытный колдун, но и искусный убийца. Который не смог ударить немощного старика так, чтобы тот умер немедленно?.. Не смог или не захотел? Не захотел — почему? Хотел доставить предателю больше мучений?

Или рассчитывал на то, что преданный Императору и Конгрегации Дитрих фон Ним положит последние силы на то, чтобы добраться до своих и передать то, что услышит. Тем самым избавив самопровозглашенного Антихриста от необходимости измышлять способы проникновения в королевскую сокровищницу, от необходимости тратить время, людей и силы, чтобы добыть нужное ему копье Лонгина.

И теперь это копье ему просто принесут прямо в руки.

Курт рывком поднялся, сделал шаг вперед, потом развернулся к лагерю и снова остановился через три шага.

«Принять решение», сказал старик… Что тут решать? Надо поставить Фридриха в известность о своей догадке, и тот… Что? Пошлет уже не одну группу, а бригаду или легион в эти раскрытые ворота? Не может быть, чтобы Косса этого не предусмотрел, не предположил, не допустил как одно из самых вероятных действий противника, и значит, ему есть чем и как защититься. И значит… Значит, группы Мартина уже нет?

Нет. Неизвестно, почему и как, но — нет, группа цела. Всего несколько минут назад Мельхиор сказал «вы крадете время у Мартина», значит — еще цела… Если, конечно, все эти явления речистого старика и в самом деле не есть плод его рассудка, если майстер инквизитор не начал лишаться этого рассудка на своей службе, оставшись без верного помощника, который прежде принимал на себя половину всех ударов и тягот, материальных, а главное — душевных. Если Мельхиор — в самом деле тот, кем назывался тогда, в Бамберге — группа еще цела, Мартин еще жив, а Косса все еще не получил копье. Почему — сейчас неважно.

Итак, что делать? Бежать к Фридриху, снова тянуть время, растрачивая его на совещания, обсуждения, споры?..

«Как насчет прочих ваших достоинств, майстер инквизитор? Скажем, ваших особых отношений со временем… Вы сумели, научились входить в эти потоки и двигаться не по их воле, а по собственной»…

— Да ты издеваешься… — тоскливо прошептал Курт себе под нос, снова обернувшись на застывший в молчании замок.

«Время и пространство по сути едины и не так уж неизменны, как принято думать — даже

для простого смертного вроде вас»…

Бред. Полный бред. Идти в одиночку туда, где уже сгинули три группы? В одиночку — против пусть и самозваного, но Антихриста, который легким движением руки обращает в одержимых сотни людей и растит Древо миров в горшке, точно чеснок? Войти в этот замок и найти там Коссу, чтобы… Чтобы что? Что может сделать простой смертный, ничем не примечательный, ничем не одаренный, кроме сомнительного везения, которое еще и имеет дурную привычку срываться, когда оно больше всего нужно?

«Я уж точно не уничтожил целую ветвь реальности и времени, просто обломив какой-то отросток». — «Почему вы так уверены?» — «Потому что так это не делается». — «Кто вам сказал?»…

Курт перевел взгляд на копошащееся, точно муравейник, имперское войско, снова оглянулся на приглашающе раскинувшийся мост, и, чуть слышно ругнувшись, двинулся в лагерь.

Мимо крайних шатров и палаток он прошел, ускорив шаг, ни на кого не глядя и проигнорировав чье-то приветствие, чтобы не дать повода втянуть себя в какой-нибудь разговор, по широкой дуге обошел обиталище епископа фон Берга и, войдя в конгрегатский шатер, опустил за собою полог.

Наружу он вышел спустя несколько минут и, все так же стараясь нигде не задерживаться и как можно меньше попадаться на глаза, свернул к шатру Кёльпина. Святого отца, как и почти всегда, на месте не было, лишь одинокая пара стражей скучала у входа, и Курт, на миг замешкавшись с сомнением, решительно зашагал к ним.

Неведомо, что сыграло роль большую — Сигнум, чин и титул или всем известные почти дружеские отношения с епископом, но войти внутрь, чтобы в присутствии одного из бойцов положить на стол два сложенных письма, майстеру инквизитору дозволили без особенных препон. Распрощавшись со стражами, Курт все так же спешно украдкой двинулся в обратный путь — за пределы лагеря, прикидывая, как скоро возвратится в свой шатер святой отец и увидит два послания, помеченные скорописным «Фридриху» и «Альте».

Глава 45

Вы сумели, научились входить в эти потоки и двигаться не по их воле, а по собственной…

Входить…

Сделать шаг и войти…

Курт посмотрел под ноги, на окованные доски ворот-моста, поднял глаза, оглядев стену, проход, видимый отсюда отрезок цвингера, сделал еще один шаг и остановился.

И снова, как тогда, у Предела, он пытался увидеть, услышать, почувствовать то иное, что начиналось за этими воротами — и не мог.

Входить в эти потоки и двигаться не по их воле, а по собственной…

Курт обернулся назад, на почти не видимые отсюда верхушки шатров, на холм, где сейчас должен быть дозорный, которому меньше четверти часа назад он сунул Сигнум под нос, ультимативно заявивши, что уходит к замку, уходит один, и так надо. Сейчас легионер наверняка смотрит на маленькую черную фигурку, замершую перед входом в бездыханный замок… Интересно, о чем он думает — о том, не сбрендил ли Великий Инквизитор, или о том, не устроят ли ему головомойку господа епископы с Его Величеством во главе за то, что позволил уйти и не поднял тревогу…