Тьма века сего
Шрифт:
– Будь осторожен, думай, что ты говоришь, Кевин. То, что мы слышали, будто наши телефоны прослушивают, вероятно, правда. Твой, наверняка, тоже.
Вид долго не отвечал, потом от страха почти закричал
– Да, я только что разговаривал, ты сама знаешь, с кем! Думаешь, они слышали наш разговор?
– Я не знаю. Но мы должны быть осторожны.
– Что же делать? Все летит к чертям. Сузан сказала, что у нее есть доказательства, и все летит к чертям. Она собирается удрать оттуда.
Бернис оборвала его:
– Не
– Но разве они не узнают, где мы сделаем это?
– А! Узнают, так узнают, но мы, по крайней мере, будем уверены, что они подслушивают.
– Тогда давай скорее встретимся, ты понимаешь, скорее, слышишь?
– Что ты скажешь про мост через Джад-ривер, недалеко от Бэйкера?
– Большой, зеленый?
– Да, этот. Там есть поворот направо, сразу как съезжаешь с северного конца моста. Я буду там… скажем, в семь часов?
– Я приеду.
– Окей. Тогда до встречи.
Бернис не медля набрала номер «Кларион». Никакого лвета. Она позвонила Маршаллу домой.
Телефон на кухне Хоганов звонил и звонил, но Кэт и Маршалл сидели за кухонным столом не шевелясь, пока он не умолк.
У Кэт дрожали руки. Она старалась сдерживаться, глядя на мужа полными слез глазами.
– У телефона потрясающая способность приносить худые вести, – с грустной иронией заметила она, опуская глаза.
Маршалл чувствовал, что в голове у него оглушительно пусто. Он не находил, что ответить.
– Когда произошел этот разговор?
– Утром.
– И ты не знаешь, кто звонил?
Кэт сделала глубокий вдох, пытаясь совладать со своими чувствами.
– Кто бы это ни был, практически он знал о нас с тобой все, и о Санди тоже. Он все учел, и это не было шуткой. Его доводы… были очень убедительными.
– Но он врал!
– зло сказал Маршалл.
– Я знаю, – ответила Кэт примирительно.
– Они хотят меня запугать. Кэт! Они отобрали у меня газету, пытаются отобрать дом и теперь хотят разрушить мою семью. Между мной и Бернис ничего нет и никогда не было. Я для нее, честно говоря, слишком стар, я ей в отцы гожусь!
– Я знаю, – опять сказала Кэт. Она остановилась, стараясь собраться с силами, чтобы продолжить разговор. – Маршалл, ты мой муж, и если я тебя когда-нибудь потеряю, я знаю, что мне не найти никого лучше тебя. Я знаю также, что ты не из тех, кто позволяет страстям одержать над собой верх. Я тебя очень уважаю и всегда буду уважать.
Маршалл взял ее руку:
– И ты
– именно та, о которой я всегда мечтал. Пожав руку мужа, Кэт заговорила вновь:
– Я уверена, что всегда буду к тебе так относиться, и это помогает мне держаться и ждать…
Голос у нее дрогнул, и на кухне воцарилась тишина. Маршалл не знал, что ответить. Кэт с трудом сдержала слезы и, овладев
– Есть и нечто другое, что ост; чось без изменения, но что мы хотели было изменить. Мы с тобой договорились, что все будет иначе, когда мы уедем из Нью-Йорка: твоя работа будет спокойнее, ты будешь уделять семье больше времени, и мы, все трое, постараемся лучше понять друг друга, чтобы наладить нашу семейную жизнь… – слезы снова потекли, и ей стало трудно говорить. Но, раз начав, она хотела высказаться до конца:
– Я не знаю, то ли это действительно неприятности настигают тебя, куда бы ты ни направился, то ли ты каждый раз сам себе изобретаешь трудности, но если я тебя когда-нибудь и ревновала или подозревала, что у тебя есть любовница, так это именно сейчас. У тебя есть другая любовь, Маршалл, и я, право, не знаю, могу ли я с ней соперничать.
Маршалл знал, что никогда не сумеет объяснить ей всего:
– Кэт, ты даже не подозреваешь, насколько это все серьезно.
Она покачала головой, не желая ничего слушать.
– Я говорю не об этом, я уверена, что это серьезное лело, настолько важное, что оно, вероятно, требует всего твоего времени и энергии. Но сейчас я пытаюсь объяснить тебе какой вред нанесло все это мне, Санди, нашей семье. Маршалл, я не хочу сравнивать, но мы с Санди оказались на последнем месте в твоем списке дел. Мы страдаем, об остальном я не хочу и говорить.
– Кэт… это именно то, чего они хотели добиться!
– И им это удалось! – резко оборвала его Кэт. – Но не старайся перекладывать вину на других, если не можешь сдержать своих обещаний. Никто не несет ответственности за твои слова, Маршалл. Ты целиком и полностью виноват в том, что не выполнил того, в чем уверял не так давно свою семью.
– Кэт, но я не просил, чтобы мне это навязывали, я не хотел, чтобы так случилось. Когда все кончится…
– Это закончится сейчас! – ее слова заставили Маршалла замолчать. – И у меня действительно нет иного выбора. Моим возможностям есть предел. Я знаю, сколько могу вынести. Я должна уйти.
Маршалл был настолько обессилен, что не мог ничего возразить. Он не мог даже думать в эту минуту. Единственное, что он мог, – глядеть жене в глаза, предоставив ей возможность говорить и делать все, что она решила.
Кэт нужно было успеть выговориться прежде, чем это станет невозможным:
– Я говорила утром с мамой. Она прекрасно понимает нас обоих и не хочет становиться на чью-либо сторону. Мама – и это, наверное, самое главное – много молится за нас в последнее время, особенно за тебя. Она сказала, что даже видела тебя сегодня во сне. Ей снилось, что с тобой стряслась какая-то беда и что Бог пошлет тебе ангелов на помощь, если она будет за тебя молиться. Моя мама отнеслась к этому очень серьезно и сразу начала молиться.