Тьма всех ночей
Шрифт:
— Она боится…
— Не делаю никаких заявок. Тело женщины — ее собственность. Проживу без этого. Полная отчужденность и холодность, вот что вызывает печаль.
— Это у нее не единственный страх. Она боится обидеть тебя.
— Тупость! Безумие.
— Глуповато, но, как бы то ни было, для нее это достаточно реально. Если бы не осада, она бы сбежала. Она чувствует себя загнанной в ловушку. Все ее страхи собрались внутри, она чувствует себя более неуютно, чем всегда. И некуда бежать. Она боится сдаться. Она пытается бороться. Понимаешь, отсюда все эти перемены в настроении. Иногда она любит и
— И что сам-друг может поделать?
— Терпеть. Что же еще?
— Сам-друг терплю уже много месяцев. Любовь растет… (Вот оно! Он признал это наконец.) Но терпение уже совсем истощилось. В закоулках мозгов змеею ползает такой маленький червячок разочарования, порождающий гнев. Становится трудно удержаться под контролем. Подходит время, когда сам-друг попытается завопить «Конец!», сигануть через стену, прочь отсюда, и будь проклята эта безумная женщина с идеями в голове. Да куча золота не так искушает, как размягчение мозгов! Надеюсь, что скоро вино и женщины позволят все это забыть. Скоро, очень скоро я до этого дойду. Биться головой о стену — вроде как солдаты снаружи крепости. Да и не дает это ничего, кроме саднящих шишек. Через стену Вороньего Грая невозможно перебраться: людям снаружи не на что упереть ногу. Через стену Непанты невозможно перебраться: для унылых дураков нет сокровищ. Очень скоро сбегу.
Элана начала было что-то говорить, но остановилась, услышав, как внизу хлопнула дверь.
— Идет упомянутая женщина, — сказал Салтимбанко. — Сам-друг сейчас не в настроении деть ее. Ускользну черным ходом. Расскажешь, говорит Черный Клык.
Непанта появилась как раз вовремя, чтобы увидеть его бегство.
— Почему?..
— Он несчастен.
— Мы собирались пополдничать вместе.
— Он любит тебя, а ты нечестно играешь, подумывает уйти через стену.
— Он хочет дезертировать?
— Не дезертировать. Сбежать. Он чувству себя в ловушке.
— Но разве не все мы? Это закончится с отступлением зимы.
— Не прикидывайся глупее, чем ты есть! — отрезала Элана грубее, чем собиралась. — Ты и есть причина, по которой он чувствует себя загнанным в капкан. После того, как он на протяжении столького времени ничего не добился, ему легче убежать и забыть. Зачем биться головой о стену?
— Но ты же знаешь мою проблему, я уже рассказывала тебе, что…
— Это не проблема. Это очередной из барьеров, которые ты сама воздвигаешь.
— Какие же, например?
— Их много. Например, твое мнение о себе. Ты думаешь, что для него недостаточно хороша. Поэтому его отстраняешь. И все разговоры о том, что ты будешь делать, когда война закончится. Они не реальны. Но ты цепляешься за них, чтобы тебя не достал реальный мир. Но ведь и Салтимбанко ты держишь вне своего мира. А быть все время в плохом настроении — не тот способ, который помогает.
— Ты режешь, Астрид.
— А теперь этот взгляд обиженного щеночка? Что тебя может сдвинуть? Все терпят слишком долго. Если бы помогла взбучка, я бы попросила Ренделя отлупить тебя. Для твоей же пользы. Непанта, мы говорим о человеке, вся жизнь которого крутится вокруг тебя. Ты убиваешь его, и похоже, что тебя это не очень заботит. Фактически ты делаешь все, чтобы
— Но…
— У тебя всегда находится какое-нибудь задание, да? Подумай об этом. Пройдет еще лет де сидения в этой башне, и каким оно будет, твое прошлое? Пустырем, бесплодным, как эти горы?
— Астрид…
— Я не хочу больше слышать этого! У меня времени нет. Я иду вниз, к своему мужу. Он настоящий. А то ты скоро приучишь и меня сидеть и обкусывать ногти.
— Астрид…
Но Элана ушла, не обращая внимания на ее слова. Непанта, опустив плечи, вошла в гостиную и побрела к очагу. Через минуту она схватила статуэтку с каминной доски и метнула ее через всю комнату.
На грохот прибежала служанка. Она застала Непанту с кинжалом в руках — кромсающей свое шитье.
Элана прошла через двор замка, еще кипя. Из башни, где старый Птичник держал почтовых голубей, вылетел Вальтер. Он был бледен и потрясен.
— Где Непанта? В Колокольной башне? Элана кивнула. Пробегая, он крикнул ей:
— Пошли своего мужа и Салтимбанко, если увидишь его, вниз, в Нижние Оружейные! Быстро! — Он исчез в Колокольной башне. Что-то стряслось. Что? Тут она вспомнила, что Браги сейчас в Нижних Оружейных палатах разговаривает с Хаакеном. Все будет кончено, если их услышат.
Через несколько минут она ворвалась в дверь и, задыхаясь, выпалила:
— Что-то случилось. Вальтер носится, кричит и собирает всех на совещание в колдовском помещении. Браги, тебя там тоже ждут.
Рагнарсон задумался.
— Драконоборец. — Он показал на своего брата. — Заткни его и спрячь. Будь с ним. Если кто появится, иди в Глубокие Темницы. Изобрази визит к раненым. Элана, где Насмешник?
— Я видела его совсем недавно, но не знаю, где он сейчас. Он плохо это переносит. От Непанты нет помощи.
— Иногда он поднимается туда, где сходятся задние стены, и просто пялится в каньон, — сказал Драконоборец, завязывая повязку-кляп на затылке Черного Клыка. — Если он решил поразмыслить, то должен быть там. Это самое уединенное место во всем Вороньем Грае.
— Порядок, пошли, — прорычал Рагнарсон.
Еще минут через десять совершенно выдохшаяся Элана добралась до самого верха одной из задних стен. В нескольких ярдах от нее находились Джеррад и Салтимбанко, смотревшие в каньон за Кэндарином. Тихо разговаривая, они передавали друг другу по очереди бурдюк с вином. Появление Эланы было встречено молчанием.
— Что-то случилось, — сказала она. — Вальтер хочет, чтобы вы пришли в Нижние Оружейные палаты.
— Что там еще? — потребовал Джеррад.
Салтимбанко ничего не сказал. Взглянув на Элану, он снова повернулся к каньону… Что? Что произошло? Вверх по гребню того невозможного утеса? Итак! Он повернулся, небрежно положив руку на плечо Джерраду.
— Пошли, старый дружище. Мы осчастливим их, э? Но мы еще и прихватим с собой это винцо. Пусть сделает нас тоже счастливыми. Эгей! Мы устроим какую-нибудь чертовщину на совещании, э? Прекрасно! Мы идем.