Тьма. Испытание Злом
Шрифт:
На следующее утро, после обстоятельного доклада трактирщика о самочувствии «его величества», они вновь отправились на рынок за походной палаткой, но увы — таковых в продаже не нашлось. «Ступайте в Гамр, почтенные господа, — в один голос советовали торговцы. — Тамочки военной амуницией торгуют».
Зато столб стоял на прежнем месте, и на нем сидел новый, возможно, еще более редкой породы петух. Только ланцтрегер фон Раух за ним больше не полез, заявив, что и с прежним вышло слишком много хлопот. Кальпурций так и не понял, что именно имел в виду его непредсказуемый спутник.
Глава 12,
в
Отличная каменная дорога шла через лес, вела из Хайделя в Гамр. Что не люди ее мостили — это точно. Гранитные блоки размером три элля на пять были так гладко отшлифованы и идеально друг к другу пригнаны, как люди никогда бы… Нет, они тоже так смогут, если хорошо постараются. Только стараться-то и не захотят — вот в чем незадача! Лучше натаскают булыжников, отешут на скорую руку, уложат с зазорами в палец толщиной — и пойдут громыхать повозки, прыгать на ухабах. Колеса в грязи не вязнут — и ладно! Мы, поди-ка, не короли, обойдемся! Да и король вдруг проедет — не беда, пусть видит, как народу живется…
Человечьи дороги бывали очень неплохи, если их строила казна. Но и она не гналась за ненужным совершенством. Светлые альвы и нифлунги — те не строили вообще, первые видели в мощеных дорогах попрание природы, вторые считали их излишеством, недостойным воинов. Так кому же, какому могучему древнему народу могла принадлежать эта прямая, как путь летящей стрелы, гладкая, как полы в тронном зале королевского дворца, гранитная полоса, связавшая два заштатных человечьих городка, специально выстроенные на ее концах? Об этом оставалось только гадать.
Их много было, таких дорог, коротких, в пару сотен шагов, и длинных, протяженностью в сотни лиг. Порой они выныривали из лесных дебрей, порой утыкались в горные хребты или тонули в море… Люди использовали их там, где это было возможно. Но чаще — обходили стороной, трепеща пред древним и неведомым. И напрасно. Опыт темных лет показывал: ни одна из ночных тварей, какой бы породе она ни принадлежала и как бы ни была голодна, не отваживалась даже одной ногой ступить на их красный и гладкий гранит. Вот уж где можно ночевать без опаски! Или скакать всю ночь напролет, потому что фельзендальские лошадки выносливы и неутомимы и можно не опасаться, что они споткнутся в темноте, упадут и переломают ноги.
Именно так поступили Йорген с Кальпурцием — не стали останавливаться на ночлег. Зачем, если можно выиграть время?
Ночь была ясной, луна выползла на небо, и свет ее отражался в черной глади гранита. Таково уж свойство красного цвета: он первый исчезает в сумерках. Глаз человеческий еще может различить зеленый, синий, фиолетовый, оттенки голубого — а красного уже нет, чернота вместо него. Кальпурцию было неприятно смотреть вниз, твердая дорога стала казаться рекой, он испугался, не разъедутся ли у лошадей ноги, будто на льду? Страх был глупым: они уже много часов подряд скакали по гладкому камню, и ни одна из фельзендалок ни разу
Сделать несколько коротких привалов все же пришлось. Не потому, что отдых требовался животным — как раз они-то не проявляли признаков усталости. Чего нельзя сказать было о седоках. Есть среди людей степные народы, настолько привычные к седлу, что могут не вылезать из него сутки напролет даже ради особой нужды. Вся жизнь степняков проходит верхом, для них это более естественно, чем ходить пешком. Но оба наших путешественника к их числу не принадлежали. По образу жизни и по роду занятий с длительной верховой ездой тоже связаны не были, и это сказывалось.
Гордый силониец, по праву считавший себя отличным наездником, терпел до последнего. Пожалуй, он предпочел бы выпасть из седла от утомления, чем выказать свою слабость. К счастью, Йорген не собирался доводить дело до крайности и время от времени объявлял без ложного стыда: «Все, больше не могу! Зад уже отваливается!» Охая и ругаясь чуть громче, чем требовало состояние тыльной части его организма, сползал с кобылы, плюхался наземь и больше не шевелился, предоставляя спутнику возможность почувствовать свое превосходство в процессе разведения костерка и подогревания остатков свинины на углях. Так уж сложилась жизнь ланцтрегера фон Рауха, что ему очень рано пришлось научиться подчинять других и отвечать за других, не слишком заботясь о себе и помощи ни от кого не ожидая. Он к этому привык. Но если кто-то рядом с ним желал быть старшим и сильным — он тоже не возражал. У младших есть свои преимущества.
… — Как странно, — рассуждал вслух Кальпурций, сонно покачиваясь в седле. — В городе ночью за дверь носа не высунешь — тут же найдутся желающие откусить. А здесь, в лесу, мы до сих пор ни одной твари не встретили! На камень они ступить не могут — это понятно. Но ведь они и на опушку не выходят! Неужели дорога всякую нежить даже близко к себе не подпускает? Или это места здесь такие бла-а-а… — Он широко, очень не по-благородному зевнул (спасибо, матушка не видела!) и договорил: — Благословенные, не водится никто?
Но Йорген никакой странности в этом не усматривал. Но свои объяснения он начал настолько издалека, что полусонный собеседник не сразу и понял, что они суть ответ на его вопрос.
— Вот представь себе, что тебе захотелось поохотиться на уток. Представил?
— А почему именно на уток? Почему не на зайцев?
— Потому что зайцы не живут стаями, они нам не подходят.
— Ну ладно, представил уток, — недоуменно пожал плечами силониец, к слову ни разу в жизни на уток не охотившийся. Единственной стоящей дичью на его родине считался свирепый горный вепрь.
— Молодец, у тебя богатое воображение. Так вот. Если ты захочешь поохотиться на уток — куда пойдешь?
— Ну-у… На озеро, наверное. — Он все еще ничего не понимал.
— Верно! На озеро! Потому что их там много, они там живут! Ты ведь не засядешь с луком на соседском овсяном поле в надежде, что какая-нибудь из уток вдруг случайно над ним пролетит?
— Не засяду! — Хотя бы в этом недоумевающий Кальпурций был совершенно убежден.
— Вот и ночные твари так же! Зачем им рыскать по лесу, да еще ночью, если шанс встретить добычу слишком мал? Они лезут туда, где ее много. В города!