То, что мы оставили позади
Шрифт:
Существовал крохотный шанс того, что моё раздражение вызвано простым фактом — у меня осталась ровно одна глава до самого интересного в моей стыренной книжке «Шанна» Кэтлин Вудивисс.
Это было моё третье перечитывание маминой потрёпанной книги в мягкой обложке, и я была влюблена по уши в непостоянного Рюарка Бошана. Пусть их с Шанной поведение было бы абсолютно проблематичным в реальной жизни, мне всё равно нравилась подспудная идея того, как тайная и знойная интрижка каким-то образом создаёт безопасное место, где можно быть самим собой.
Я
Я была на полпути к хорошим сценам, когда моё внимание отвлёк наш сосед мистер Роллинс, слишком быстро сдавший назад на своём пикапе. Он переключил передачи, и грузовик рванул вперёд, визжа шинами и быстро скрываясь из виду.
Мой живот скрутило узлами. Дела по соседству шли не лучшим образом с тех пор, как мистер Роллинс год назад потерял работу. Папа говорил, что он был каким-то начальником цеха на химической фабрике через несколько городов отсюда. Но фабрика закрылась. После этого мистер Роллинс перестал подстригать газон. Он больше не жарил бургеры. Иногда, если моя спальня была открыта для весеннего ветерка, я слышала, как он кричит поздно вечером.
Мой папа никогда не кричал. Он вздыхал.
Он не злился на меня и Мэйв. Он разочаровывался.
Мне было интересно, что сделал Люсьен, чтобы заставить его папу кричать.
От одной лишь мысли о нём по мне пронёсся лёгкий восторг.
Люсьен Роллинс был одиннадцатиклассником и квотербеком стартового состава в школьной команде. Мне нравилось думать, что серьёзный, темноволосый парень, который выносил мусор без рубашки, был причиной моего сексуального пробуждения. Сначала я думала, что мальчишки гадкие (в двенадцать-тринадцать лет это абсолютная правда), а потом начала гадать, каково это — если бы меня поцеловал плохой мальчик по соседству.
Люсьен был великолепным, спортивным и популярным.
Я же, напротив, была очкастой и грудастой почти-шестнадцатилетней девочкой, которая предпочтёт провести вечер пятницы с хорошей книгой, чем пить тёплое пиво у костра в поле под названием Третья База. Я не в его лиге. Эта лига состояла из чирлидеров, президентов класса и прекрасных подростков, которые каким-то образом избежали отчаянных комплексов, которыми наградили всех остальных.
Я преуспевала в не-сексуальном виде спорта и прошлую неделю оставалась после уроков из-за своих «рьяных возражений» против навязывания дресс-кода, когда мою подругу Шерри Салама Фиаско оставили после уроков из-за юбки,
— Почему бы вам не научить мальчиков контролировать себя, вместо того чтобы тратить эту энергию на контроль того, как одеваются девочки? — возражала я. Громко. Я даже заработала полные энтузиазма аплодисменты от одной из старших чирлидеров в коридоре.
Мне понравилось уважение среди сверстников. А мои родители отказались наказывать меня, потому что я вступилась за правильные ценности.
Я услышала скрип и удар по соседству. Моя книга сползла с колен, когда я вытянула шею, чтобы посмотреть получше.
Моя любимая деталь в моей комнате (помимо того факта, что тут имелась своя ванная, достойные библиотеки книжные шкафы и отличное место для чтения на подоконнике) — это вид из окна. С места на подоконнике я могла видеть всю боковую стену дома Люсьена, включая окно его спальни.
А вот и он.
Люсьен вышел на задний двор. К сожалению, на нём была футболка. Его плечи сгорбились, и он отрешённо потирал свою правую руку, задумчиво глядя на землю.
Наш задний двор, благодаря папиному увлечению садоводством, был огороженным сказочным царством цветов, кустарников и деревьев. Сейчас был конец марта, вишнёвые деревья расцветали, официально объявляя о наступлении весны.
Задний двор Люсьена напоминал заброшенный участок. Трава росла клочками, вдоль забора сорняки вымахали до колена. Сбоку гаража стоял заброшенный ржавый гриль. Я не хотела осуждать, конечно же. У многих людей были занятия поважнее, чем каждые выходные ковыряться в земле.
Хотя, может, Люсьену стоит задуматься о помощи по дому, если его папа больше не будет заниматься двором. Рядом с грилем стояла газонокосилка, ради всего святого. Я не хотела пускать слюни на ленивого и чванливого парня.
Я мысленно велела ему подойти к газонокосилке.
Вместо этого Люсьен пнул камешек, валявшийся на проплешине газона, отчего тот взмыл в воздух. Пролетел по дуге и с громким треском врезался в наш забор.
— Эй! — заорала я.
Его взгляд немедленно метнулся к моему окну. Я распласталась по подоконнику и накрыла лицо подушкой.
— Ну, это было глупо, дурочка. Он тебя уже видел, — сказала я в подушку. Снова выпрямилась. Но Люсьена нигде не было видно.
Вишнёвое дерево под моим окном затряслось, и я услышала кряхтенье.
— Какого…
На дереве что-то было. Нет. Не что-то — кто-то. Я поморгала несколько раз и задалась вопросом, не надо ли мне выписать новые очки, потому что выглядело все так, будто Люсьен Роллинс карабкался по моему дереву. Он взобрался по стволу, затем попробовал надавить ногой на ту ветку, что нависала над крышей крыльца.
О Боже. О Боже. О Боже. Горячий, популярный одиннадцатиклассик только что забрался на моё дерево, потому что я заорала на него.
Я с пьянящей смесью ужаса и восторга наблюдала, как он карабкается по ветке, затем проворно спрыгивает на крышу.