То, что останется после тебя
Шрифт:
– А я не знаю, существует ли вообще христианская церковь, - вдруг признался Игорь.
– И все эти службы и правила - это совсем иное.
Мать бросила на сына удивленный взгляд.
– То есть как это, существует ли христианская церковь?
– спросила она.
– А что же тогда представляет собой наше православие? А католическая церковь? Баптистская, да и все остальные? Разве все они не являются христианскими?
– В том-то и дело, что их слишком много, - воскликнул Лебедев.
– Все они называют себя христианскими, а друг с другом непримиримы. Это и вызывает подозрения.
– Непримиримы, - согласилась Валентина Ивановна.
– То-то и оно, -
– Вся их деятельность сводится лишь к самовосхвалению, и переманиванию друг у друга паствы. А само учение христово, то, что он проповедовал, почему-то игнорируется. Взять хотя бы нашу православную церковь. С одной стороны, вроде бы все правильно. Священник, который приходил к нам в тюрьму, учил меня именно Евангелию. Да и в некоторых книгах, что продают в церквях, тоже вроде бы все правильно написано. Но однажды я увидел по телевизору священника, настоятеля какого-то храма в Санкт-Петербурге. Так вот, он во всеуслышание заявлял, что Сталин был святым. В его храме даже висит икона с изображением этого самого Сталина. На вопрос, чем же Сталин заслужил быть святым, священник ответил, что тот пополнял ряды мучеников за Христа, следовательно, он и сам был святым. Иначе говоря, Сталин был святым потому, что уничтожал христиан. И это заявляется публично священником на всю страну. Он же заявил, что Ленин был великим пророком, а сам он является его потомком. Что это? Как это понимать? Кроме как кощунством этого никак иначе не назовешь. Таким заявлением православная церковь публично показывает, что она является глубоко антихристианской церковью. А как еще это можно понять, если церковь открещиваются от всех тех тысяч и тысяч священников, которые были уничтожены безбожным Лениско-Сталинским режимом, целью которого было уничтожить само имя Божье из памяти народа. Церковь публично предает их всех, показывая, что она служит палачам и тиранам, врагам веры христовой. И патриархия на это заявление никак не среагировало. Этот священник не был лишен сана, он продолжает вести службы в своей церкви. Выходит, что это не частное мнение священника-отступника, а вполне официальная позиция церкви. Вот это страшно. Как, после этого, православная церковь может считаться христианской? Она публично отрекается от Христа. Подобные заявления просто кощунственны. Получается, что церковь служит и поклоняется тем силам, которые пытаются уничтожить на земле христианство. Да и вообще, все, кто раньше хулил Бога, боролся с верой в него, приветствовал уничтожение храмов, все они теперь считаются истинно православно-верующими. Это уже, по-моему, верх кощунства.
– Безумство одно в нашем мире, - произнесла Валентина Ивановна.
– И сами мы все безумны. Мечемся из одной крайности в другую, не знаем, где правда, а где ложь. Не знаем, к чему стремиться, и для чего жить. Все идеалы ложные, все цели иллюзорные. Все суета, и все бессмысленно, а удел и праведников и грешников один - смерть.
Игорь невольно улыбнулся.
– Ты рассуждаешь, как ветхозаветный пророк Екклесиаст, - заметил он.
– Правда? Значит, мы оба пришли к одному и тому же выводу.
– Ты читала его когда-нибудь?
– Нет. Просто слышала, что существовал такой пророк или философ, кто уж он там был, и все. Выходит, что он сам ни во что не верил. Разочаровался во всех идеалах. Он тоже понял, что жизнь не имеет смысла.
Игорь ничего не ответил. Валентина Ивановна снова вздохнула.
– Ладно, чем ты занимаешься-то?
Она указала головой на компьютер Игоря.
– Пишешь какие-нибудь программы или что?
А Игорь и не знал, что ответить. Мог ли он рассказать матери
В тот же день, ближе к вечеру, после ухода матери, Лебедев сел за свой компьютер, и попробовал начать писать сценарий. Он сразу же понял, что взял на себя очень трудную задачу, ведь он никогда не был ни писателем, ни сценаристом. А для написания сценария для компьютерной игры таланта программиста было совершенно недостаточно.
Игорь сразу же понял, что прежде чем написать сценарий, ему нужен цельный и хорошо продуманный сюжет. Этот сюжет постепенно складывался у него в голове, но никак не мог принять окончательную форму. Он закрыл глаза, и некоторое время так и сидел, ожидая, что его посетит вдохновение, муза или что-нибудь в этом роде.
Внезапно, открыв глаза, он принялся что-то печатать не белом фоне экрана.
В среду вечером, выходя из продовольственного магазина, расположенного недалеко от дома, Лебедев повстречался с Виктором Коршунковым. Тот как раз возвращался с работы. Они обменялись приветствиями, но Игорь сразу же заметил что, несмотря на принужденную веселость в голосе, Виктор выглядел измученным, а в его глазах затаилась не проходящая боль. Коршунков по-прежнему переживал смерть сына. Он переменился, и эти перемены в нем были не в лучшую сторону, и существовало немало оснований для опасений, что они необратимы.
– Как у вас дела-то?
– спросил Игорь, лишь бы что-нибудь спросить. Он понимал, как его вопрос по-глупому звучит.
– Да как, - Виктор замялся.
– Как у нас могут быть дела, сам подумай.
Лебедев понимающе кивнул.
– А как Рита?
Виктор обреченно махнул рукой.
– Да так же, как и я. Места себе не находит. Плачет.
Голос Виктора задрожал, и он отвернулся в сторону, чтобы скрыть от своего соседа слезы, выступившие на его глазах. Игорь сделал вид, что ничего не заметил.
– Ну, а ты-то как?
– По интонации говорившего было видно, что Коршунков пытается перевести разговор в иное русло.
– Да я нормально, - отозвался Лебедев.
– Относительно, конечно.
– Почему относительно?
– спросил Виктор.
– Ну, хотя бы потому, что в нашем мире все относительно.
Они медленно шагали по тротуару, обходя редкие лужи, образовавшиеся после непродолжительного дневного дождика.
– А ты с работы, что ли?
– спросил Коршунков своего соседа. Тот в ответ усмехнулся.
– Да я, вообще-то, уже не работаю.
– Как так?
– Виктор вскинул взгляд на Игоря.
– Ты же работал в каком-то офисе.
– Работал?
– согласился тот.
– И что же?
– Больше не работаю.
– Не понимаю, - признался Виктор.
– А что случилось?
– Я отказался совершить взлом компьютера, как того хотело от меня начальство. И в результате я стал безработным.
– Обычная история, - вздохнул Коршунков.
– Попробуй откажи в чем-нибудь начальству. И как же ты теперь?
Игорь добродушно рассмеялся.
– Пока никак.
– Какие-нибудь варианты есть?
– Работаю кое над чем.
– Ну, не падай духом, - ободрил его Виктор.
– Программисты сейчас везде нужны.
Игорю странно было слышать, как его пытается ободрить человек, сам только что едва сдержавший слезу. Одновременно с этим он понял, каких трудов это стоило Виктору.
– Может быть, ко мне зайдем, выпьем?
– предложил Коршунков.
Лебедев нахмурился.
– Не налегал бы ты сейчас на спиртное, Витя. Плохо может кончиться.