То, что скрыто
Шрифт:
Но когда она окликнула меня во второй раз, я поняла: случилось что-то очень, очень плохое. Голос у нее был сдавленный, полный боли. Я выбежала из кухни, взбежала на второй этаж. Дверь в ее комнату была распахнута настежь; Эллисон стояла на коленях, широко раскинув руки и уперевшись ими в дверной косяк. Голова у нее упала на грудь; волосы закрыли лицо, как вуалью. На ней была ее любимая мешковатая спортивная куртка и спортивные штаны. Вырез куртки потемнел от пота.
– В чем дело, Эллисон?! – закричала я, подбегая к ней и падая на колени. – Господи, ты ушиблась?
Но она не ответила – не могла ответить, – потому что ее охватил еще один приступ боли. Она с трудом подавила стон и так сильно прижалась ладонями к двери, что у нее задрожали руки. Через секунду она уронила голову на грудь и тихо, жалобно застонала.
– Эллисон, скажи, что с тобой, пожалуйста, скажи! – Я вскочила, заозиралась по сторонам, ища трубку. – Я позвоню маме с папой!
– Нет! – с силой закричала Эллисон. Потом с трудом встала и загородила мне дорогу к телефону. Несмотря на ужасную боль, она не утратила напора. – Нет! – повторила она. Потом мягче, умоляющим голосом, продолжала: – Бринн, прошу тебя, пожалуйста, помоги мне… – И вдруг она повалилась на меня, и тогда я почувствовала. Почувствовала ее живот и дернулась от неожиданности.
– Эллисон! – сказала я, осторожно задирая на ней свитер. Под мешковатым свитером была короткая майка, которая уже не скрывала живот.
Как я могла ничего не заметить? Нет, как родители ничего не заметили? Они ведь не идиоты. Но они привыкли думать только о себе. После того как мы с Эллисон не оправдали их ожиданий, оказались не такими, какими они хотели нас видеть, они не пожелали иметь с нами ничего общего. Я-то с раннего детства понимала, что мне ни за что не дотянуть до родительских идеалов. Но Эллисон… Эллисон всегда поступала правильно. Всегда! До тех пор, пока не споткнулась и не полетела с пьедестала. Теперь, похоже, она для родителей больше не существует.
Если уж кто-то имеет право вырезать Эллисон из моей жизни, то только я сама. Она затянула меня в болото лжи и обмана, и с тех самых пор я вязну в нем. Только-только начала выбираться – и вот пожалуйста. Она снова заявилась, и я опять увязаю в трясине. И догадайтесь, кто пострадает больше всех? Джошуа. Если Эллисон и Чарм поговорят, жизнь мальчика изменится до неузнаваемости. Но, может быть, мне удастся спасти, защитить его – так, как меня саму никогда не защищала сестра, так, как нас с ней не защищали родители..
– Схожу посмотрю, что происходит, – говорю я миссис Келби. – Я сейчас вернусь! – Я встаю и бегу через весь магазин к двери. Но уже поздно. Все уже началось.
Эллисон
Я вывожу Чарм из магазина. Она нарядно одета, как будто только что из церкви. Вот только выглядит она неважно.
– В чем дело? – сразу набрасывается на меня Чарм. – Зачем ты здесь? Я думала, ты в тюрьме, а оказывается, ты работаешь, да еще здесь?! Ты что, спятила?
– Я не знала… – Я пытаюсь все объяснить, но Чарм еще не закончила.
– Джошуа попал к хорошим людям. Они его любят. Заботятся о нем. Ему хорошо. Почему ты хочешь
– Я ничего не хочу портить! – кричу я в ответ и тут же понижаю голос: – Я понятия о нем не имела. Клэр приняла меня на работу, а Джошуа я увидела только через день… И мне хватило одного взгляда, я сразу все поняла. Он вылитый Кристофер. А я как раз и оставила его Кристоферу!
– Кристофер бросил Джошуа на нас с Гасом. – Чарм пытается не плакать и то и дело косится на витрину магазина. – Мы старались заботиться о нем. Но Гас тяжело болел, а мне было всего пятнадцать! – Она давится слезами, но не может удержать их.
– Он сбежал? – спрашиваю я. – Кристофер сбежал и бросил ребенка на вас?!
Чарм презрительно фыркает:
– Судя по всему, ты спала с моим братом, но совершенно не знала, что он за человек. Как только ты уехала, он сунул Джошуа мне на руки и сбежал. – Чарм тяжело дышит; испарина, которой покрыто ее лицо, смешивается со слезами.
На секунду я теряю дар речи. Не знаю, чего я ждала от Кристофера, но мне казалось, он меня любил. Я думала, он страдал из-за того, что я бросила его. И мне казалось, что он с радостью примет от меня все. Особенно кусочек меня – и кусочек его самого.
– Я не хочу ломать Джошуа жизнь. Сама понимаю, что Клэр и Джонатан – замечательные родители. Не хочу, чтобы они узнали, кто я такая. Мне просто хотелось выяснить, что произошло. – Я пытаюсь объясниться.
– Теперь ты все знаешь. Кристофер не захотел его взять. – Чарм трудно продолжать; я оглядываюсь через плечо, боясь, что к нам выйдет Клэр. – Мы с Гасом пытались заботиться о нем, как умели. Но у нас ничего не получалось. После того как Кристофер сбежал и мы узнали о твоем аресте, я подбросила его в пожарное депо. А усыновили его Клэр и Джонатан. Они стали хорошими ро… О господи! – вдруг шепчет Чарм и смотрит куда-то мне за спину.
Я оборачиваюсь и вижу идущих в нашу сторону мужчину и женщину. Женщина шагает быстро, мужчина с трудом поспевает за ней.
– О господи! – повторяет Чарм. – Тебе нужно убираться отсюда!
– Чарм, мне нужно поговорить с тобой! – кричит женщина. Она чем-то размахивает над головой. Каждое слово сопровождается цоканьем каблуков.
Чарм вытаращивает глаза. Спотыкаясь, бредет вперед и натыкается на кирпичную стену магазина.
– Уходи! – шепчет она мне, но я не могу. Меня как будто приковали к месту.
Бринн
Выйдя на порог, я вижу, что Эллисон и Чарм ссорятся. Лицо у Чарм сердитое, но я не сомневаюсь, что Эллисон ее победит. Эллисон умеет одержать верх в любом споре. Ее не так просто запугать – она сама кого хочешь запугает!
– Бринн, ты должна мне помочь, – снова и снова повторяла она в ту ночь, плача и вцепившись в мою руку. – Пожалуйста, помоги мне!
– Мама и папа в курсе? – спросила я, укладывая ее в постель.
Она покачала головой, повернулась на бок и свернулась клубком, как будто пыталась раствориться в себе. Я быстро закрыла дверь. Мне хотелось, чтобы тайна Эллисон не покидала ее комнаты.