«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается
Шрифт:
— В такой туман далеко не угонят. — В голосе Мары слышится раздражение. — По-моему, надо проверить на ближайших улицах.
У железнодорожного переезда стоит таксомотор 24–25 ЛАГ и настойчиво сигналит. Под звон сигнального звонка шлагбаум медленно подымается. Машина срывается с места и мчит дальше.
Впереди в тумане неясные очертания высоких ворот, над которыми висит большой фонарь. Но свет в тумане так тускл, что можно прочесть лишь окончание: «…ПОРТ».
Такси затормаживает
Такси разворачивается и уезжает обратно в город.
Майор Григаст тщательно вытирает ноги перед тем, как переступить порог своего кабинета. Кабинет для майора — второй дом. Открыв дверь, он довольным взглядом окидывает помещение. Все вещи на своих обычных местах: и сейф, и письменный стол, и жесткое кресло за столом, и два стула для посетителей.
Майор снимает и вешает фуражку, потом замечает, что она висит косо, и поправляет ее. Повесив на плечики шинель, он для порядка застегивает ее. Теперь можно сесть. Его массивная фигура заполняет все кресло. Некоторое время он сидит неподвижно, собираясь с мыслями, и как бы сливается с комнатой, вся обстановка которой как-то гармонирует с ним. Перелистывает газету. Затем снимает телефонную трубку.
— Почту.
Майор достает из кармана лупу и ножнички, кладет их перед собой и терпеливо ждет.
Почту приносит старший лейтенант Климов. Он недавно пришел из армии и немного щеголяет своей военной выправкой. Остановившись на положенном по уставу расстоянии, Климов громко докладывает:
— Товарищ майор, старший лейтенант Климов явился по вашему приказанию. Почта!
Григаст хмурит брови.
— Я и сам вижу… Спасибо, можете идти! — Григаст берет конверты.
— Товарищ майор, разрешите доложить. Начальник заготовил приказ о переводе лейтенанта Мары Лейя в архив министерства! — лихо докладывает Климов.
— Передайте ему… Ладно, я сам скажу… — Видя, что Климов вовсе не намерен уходить, он откладывает письма и нетерпеливо спрашивает: — Ну, что еще?
— Я насчет отбывшего срок Виктора Витола… Просит устроить его на работу маляром. — В голосе старшего лейтенанта уже нет прежней лихости.
— Ну и?.. — подбадривает Григаст.
— Три судимости… Просто не знаю… — мнется Климов.
Григаст показывает на газету.
— Читали?
— Так точно! В Америке собираются всех служащих проверять детектором лжи.
— Вот именно! — Григаст кивает. — Там в каждом человеке видят потенциального преступника. А у нас — дело другое… В наших условиях, Климов, преступность — это болезнь. Как вы полагаете: Витол уже среди выздоравливающих?
— В какой-то мере, пожалуй…
— Тогда оформляйте на работу. Это наш долг.
— Так
— И принесите сюда машинку! — бросает вдогонку ему Григаст.
Оставшись один, Григаст вырезает из конвертов марки. После того как Климов вносит пишущую машинку и ставит ее на стол, майор начинает печатать двумя пальцами. Ничего путного из этого не выходит — буквенные рычаги сцепляются, каретка с лязгом проскакивает на целую строку.
— Не тот клавиш нажали, — говорит Климов.
— А вы умеете? — показывает на машинку Григаст.
— Никак нет, товарищ майор!
— Я так и знал.
Климов уходит. Григаст складывает вырезанные марки в специальную коробочку. Потом теми же ножницами перерезает сигарету, одну половинку кладет обратно в портсигар, другую вставляет в мундштук. Смотрит на часы и закуривает. Снова смотрит на часы, недовольно морщит лоб, бросает взгляд на дверь.
Дверь открывается. На пороге стоит Мара в форме лейтенанта милиции.
— Здравствуйте, — произносит она.
— Вы опоздали на две минуты.
— Извините, товарищ майор, вы ошибаетесь. На три минуты.
Григаст делает вид, будто не услышал. Он вообще не допускает для себя возможности ошибаться. Он сделал замечание, и на этом вопрос исчерпан.
— Садитесь…
Мара собирается сесть на стул, но Григаст еще не кончил фразу.
— …за машинку, — продолжает он. — Готовы? Пишите: «Водителю Пурвиту. В связи с кражей автомашины 24–25 ЛАГ явиться к майору Григасту…» Почему вы не пишете? — спрашивает он, когда обрывается стук машинки.
— Товарищ майор — просит Мара, — а нельзя это дело поручить мне? Я ведь, можно сказать, очевидец! Сама же сообщила дежурному по городу.
— Вот как? Рассказывайте! Только по порядку и со всеми подробностями.
— Я как раз сидела в кафе… — торопливо начинает рассказывать Мара, — с доктором Эрбертом. Он привез мне из Вены забавного Будду из слоновой кости.
Коридор управления милиции кажется бесконечно длинным. За всеми дверьми идет своя будничная жизнь: звонят телефоны, стучат пишущие машинки, слышатся голоса. По коридору проходят сотрудники с папками.
— Сейчас выедет опергруппа! — слышен энергичный голос за одной из дверей.
У открытого окна стоят и курят два работника милиции. Они горячо обсуждают какую-то шахматную партию. Арестованный, которого проводят два милиционера, кидает жадный взгляд на дымящиеся папиросы.
Возле третьей двери сидит на скамейке девушка и плачет. Громадная овчарка, которую ведет чернявый сержант, проходит мимо нее. Девушка даже не пошевелилась.
Вдруг дверь открывается.
— Тебя отпустили! — Девушка, не веря себе от счастья, вскакивает навстречу вышедшему.