Тоби Лолнесс. Глаза Элизы
Шрифт:
— Как вы там?
И после молчания получал ответ:
— Держусь.
Лунный Диск услышал глухой звук обвала, раздавшийся далеко позади. Сани остановились. Кто-то отправился посмотреть, что случилось. Снег заскрипел под ногами.
Посланный вернулся и, задыхаясь, сообщил:
— На повороте, который только что миновали, сорвался кусок коры. Обломился под тяжестью снега. Нам здорово повезло.
— Загородил дорогу?
— Да нет. Рухнул мимо.
6
Гарнизон
В былые времена, когда снег одевал ферму Селдор, братья ранним утром выносили сестер на руках за порог, прямо в ночных рубашках. Мая и Мия отбивались. Flo куда им было сладить с братьями! Крепко держа сестричек, те заходили по колено в снег. Ранним зимним утром от разгоряченных молодых тел шел пар.
Зайдя поглубже, братья кидали сестренок в сугроб. Девушки исчезали в толще сугроба чуть ли не с головой, крича, хохоча, колотя руками и ногами.
В былые времена, когда снег одевал ферму Селдор, мать семейства выбегала на порог, сердясь, что в ее доме по-прежнему соблюдается древний варварский обычай. Она приносила нагретые полотенца, растирала дочерей, ругала сыновей.
«Снежные ванны добавляют девочкам послушания», — утверждало вот уже третье поколение Ассельдоров.
Разумеется, обычай, заведенный чудаковатым дедом, был безобидной забавой, но госпожу Ассельдор он ничуть не забавлял.
Раньше, когда снег одевал ферму Селдор, у семьи наступало время праздности. Из подпола доставали окорока кузнечиков и жарили их на вертеле в камине. Пили горячее пиво. Лакомились медовыми пирожными.
В былые времена, когда снег одевал ферму Селдор, в доме играли на музыкальных инструментах возле самых окон… Акустика заснеженного поля была особенной — чистой и таинственной. Лучше всего было играть ночью.
В былые времена, когда снег одевал ферму Селдор, всем хотелось всегда жить так, как жилось в это первое зимнее утро.
Но все переменилось.
Грязный двор, черный снег, истоптанный солдатскими сапогами. Один сарай приспособлен под казарму, другой под — столовую. Громкие команды и окрики. В вольерах, где когда-то держали тлю, теперь содержат людей. Облезлых доставляли сначала на этот перевалочный пункт, а потом везли дальше, во внутренние колонии.
Так выглядела ферма Селдор в это зимнее утро.
— Вольеры пустуют в ожидании следующего каравана.
Лео Блю добрался до Нижних Ветвей прошлой ночью после долгого путешествия по Дереву. Теперь он выслушивал объяснения одного из своих людей.
— Караван что-то запаздывает. Сейчас уже двадцатое декабря, но…
— Помолчи, — оборвал его Лео Блю.
Он рассматривал фасад старинного дома Ассельдоров, вырубленный в коре. Стоял перед ним, не двигаясь. Все вокруг застыли, ожидая, что он скажет. Лео Блю внушал непреодолимый страх.
Все
Увидев, что патрон заинтересовался фермой, Гаррик, начальник гарнизона, отважился дать кое-какие объяснения:
— Дом принадлежит семье Ассельдор. Как вам известно…
— Замолчи, — повторил Лео. — Тебя не спрашивают.
Лео все знал и сам. Когда на ферме разместили казарму, семья жила в этом самом доме. В этот самый дом он приехал за Элизой.
Но теперь он вдруг увидел, как дом причудлив и красив. Покрывающие его шрамы говорили о том, как он стар.
Промелькнула стройная фигурка. Молодая женщина с ведром обогнула дом и поспешно исчезла за дверью.
— Это дочь Ассельдоров. Вы знаете, что…
— Знаю, — отрезал ледяным тоном Лео.
И провел рукой по бумерангу, как всегда, висевшему за спиной. Больше ни один звук не нарушал тишину.
Ассельдоры предпочли остаться в своем доме, хотя все их земли конфисковали. Им предлагали переселиться на другую ферму повыше, но они отказались. Солдаты терпели их присутствие. Семья жила охотой и сбором съедобных растений.
— Нечего им здесь жить, — заявил Лео. — Нечего мешать работам.
— Они не мешают, — подал голос один из солдат. — Они занимались музыкой. Но вот уже год, как Джо Мич запретил им играть.
— Красиво играли?
Солдат не ответил. Не мог же он сказать, что эта музыка вызывала у него слезы…
— Они могут прийти на помощь Облезлым, — предположил Лео Блю. — За ними нужно следить.
— Мы обыскиваем дом каждый вечер и — без предупреждения — три раза в неделю днем.
Лео Блю казалось, что этого мало. Он был перфекционистом. К тому же он знал, что один из сыновей Ассельдоров, Мано, находится в бегах. И внесен в зеленый список.
— А ночью? Обыскивайте дом и днем, и ночью. Это приказ!
В тот же день Лео Блю уехал.
Молодая женщина с ведром вбежала в дом, захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Это была Мая, старшая из дочерей Ассельдоров.
— Я больше не могу, — прошептала она.
Потом обтерла лицо рукавом, взяла ведро, поставила его у камина и заговорила веселым голосом:
— Я дома. Все хорошо. Ночью шел снег. Вокруг белым-бело. Наверное, скоро покажется солнышко. Возле Онессы мальчики нашли червяка. Половину законсервировали в меду. Из остального мы приготовим сегодня ужин. Мама с папой в дороге. Они будут здесь через час.
В комнате никого. С кем она говорит так весело и успокаивающе? Мая высыпала из ведра снег в большой котел, висевший на огне.
— Я растапливаю снег, — говорит Мая. — Собираюсь помыться. Что-то мне холодновато.
Странно было слушать, как девушка описывает каждый свой шаг, каждое движение.
Некоторое время спустя вернулись старшие Ассельдоры и заговорили точно так же, как дочь.
— Мы вернулись, — сообщил отец. — Я снимаю башмаки. У мамы на шарфе снег.
Если бы не нежность в голосе, можно было бы над ним посмеяться.