Тоби Лолнесс. Глаза Элизы
Шрифт:
Его спрятали здесь после того, как он сбежал вместе с Тоби Лолнессом с фермы, где Джо Мич разводил долгоносиков. Мано думал, что проведет в убежище всего несколько недель, но тут у них отняли землю, разместили на ней гарнизон, взяли под контроль все входы и выходы, а дом постоянно обыскивали с чердака до подпола. Мано попал в зеленый список, куда вносили тех, за кем охотились с особым пристрастием.
У паренька, который вылез из камина, был взгляд мотылька и черные от сажи щеки. Он распрямился и принялся растирать руки и ноги.
Было похоже, что он приходит в себя после спячки.
— Днем я вас не слышал, —
— Ты же знаешь, сынок, что иногда мы выходим на несколько часов. Нам нужно добывать себе пропитание, — ответила мать, крепко обнимая его. — Но мы никогда, никогда тебя не оставим.
— Я вас долго не слышал, — повторил Мано.
Мило похлопал младшего по плечу:
— Вот увидишь, мы вытащим тебя отсюда, — пообещал он.
— Вы уходите…
— И всегда возвращаемся и говорим с тобой, как только мы дома.
— Пользуйся ночной порой, — посоветовал отец. — Ночью они не приходят.
Глядя, как Мано ест, все наперебой снова рассказывали ему, что случилось за день.
А потом наступало молчание.
Мано никогда ничего не рассказывал.
Мая шла вдоль стены. Ей очень хотелось, чтобы снег был скрипучим и она могла услышать чужие шаги, но вокруг царила безмолвная темнота. Мая пересекла дорогу, миновала изгородь и оказалась возле бывшего парка мхов.
Когда-то в этом парке росло больше тридцати разновидностей ползучего мха. Один цвел в первый день Нового года, на другом появлялись очень вкусные зеленые стручки, третий благоухал карамелью. Теперь же вся кора была вытоптана и кое-где виднелись только лишайники.
Наконец Мая добралась до вольера и продолжила путь вдоль сетки.
— Обернитесь!
Мая обернулась на голос, отдавший приказ. Прямо в лицо ей бил слепящий свет фонаря.
— Что вы тут делаете?
Глаза Маи долго привыкали к свету. Она с трудом рассмотрела стоявшего перед ней человека. Это был Гаррик, начальник гарнизона.
— Вы не имеете права выходить ночью, — заявил он.
Поглядев на него, Мая поняла: письма писал он.
Не было сомнений, что автором писем был Гаррик. Она вспомнила, как несколько раз во дворе фермы ловила на себе его пристальный взгляд. Оказавшись с ним лицом к лицу, ей сразу захотелось убежать, но нужно было выяснить, что же он все-таки знает.
— Добрый вечер.
Она старалась быть милой и приветливой.
Гаррик опустил фонарь.
— Решила немного прогуляться, — прибавила она.
Гаррик молчал. Мало кто из мужчин сумел бы обрести дар речи, глядя на прекрасную Маю: в пушистой шубке, она прислонилась спиной к вольеру, держась рукой в митенке [4] за сетку. Она потупилась, словно пойманная беглянка, но тут же подняла глаза и посмотрела прямо на Гаррика. От ее взгляда он пошатнулся. Гаррик был без ума от Маи.
4
Митенки — женские перчатки без пальцев.
— Вы ничего мне не скажете? — осведомилась она.
Он пробормотал нечто невразумительное. Мая с трудом разобрала:
— Ты придешь еще?
— Может
— М-м-м…
Гаррик знал, как сильно рискует. Он обнаружил, что Мано прячется в доме Ассельдоров, и должен был сообщить об этом Лео Блю. Промолчать — значило подвергать смертельной опасности собственную жизнь. Но легкое дыхание Маи склонило его к молчанию окончательно.
— Приходи повидать меня завтра, — произнес он наконец.
И тут в потемках послышались звуки рожков. Раздался крик:
— Прибыли! Последний караван охотников! Наконец-то!
Гаррик двинулся было в сторону ворот, как Мая сделала шаг к нему.
— Скажите же то, что хотели!
В потемках то тут, то там загорались факелы. Гаррик почувствовал, что Мая схватила его за плащ. Он хотел высвободиться. Но она держала крепко. Гарнизон между тем просыпался.
— Скажите же! — настаивала Мая.
— Идите домой.
— Я прошу вас…
Гаррик остановился и прошептал:
— Ваш дом… Его теперь будут обыскивать и по ночам…
Мая выпустила из рук грубую ткань плаща. Начальник гарнизона повторил:
— Приходите завтра.
Мая со всех ног поспешила к ферме. Она пробиралась, согнувшись, стараясь проскользнуть незамеченной, ведь к вольерам уже шли солдаты. Они громко переговаривались:
— Девять пленников. Последний караван. Облезлые пробудут у нас три дня.
Мая вбежала в общую комнату, оглядела всех — родителей, Мо, Мило — и повернулась к Мано. Язык у нее словно прилип к гортани, она не решалась выговорить то, что должна была сказать. Она тяжело дышала, меховой воротник поднимался и опадал. Наконец она набралась решимости.
— Они будут обыскивать дом еще и ночью. Ты больше не сможешь выходить, Мано.
Мано будто окаменел, а потом закричал так отчаянно, что его крик пронесся по всей округе.
Услышав страшный вопль, солдаты, ждавшие последний караван с пленниками, поспешили к ферме. Они взломали дверь и ворвались в комнату.
Им открылась странная картина. Старший сын Ассельдоров Мило лежал посреди комнаты. Сестра обтирала ему лицо. Родители стояли возле него на коленях. Младший брат Мо разжигал в камине огонь.
— Он упал, — проговорил отец сочувственным тоном.
— Упал, — подтвердила мать со слезами на глазах.
Солдаты не поленились и облазили дом сверху донизу. Гаррик стоял в дверях, заложив руки за спину.
Этой ночью они ничего не нашли.
Мано, съежившись в комочек, замер в своем убежище за камином.
7
Нижние ветви
Лео Блю всегда путешествовал в одиночестве. Он ел один. Спал один. Жил один. Единственным человеком, чье присутствие он терпел, был Минос Арбайенн. Этому человеку Лео Блю доверял. Арбайенн появился, когда Лео только начал борьбу с Облезлыми, и представился как друг его отца, Эля Блю. Арбайенн ненавидел Травяное Племя, которое убило Эля Блю. И хотел вместе с Лео охранять Дерево от опасных Облезлых.