Тоби Лолнесс. На волосок от гибели
Шрифт:
— Тоби…
— Да? — отозвался тот.
— У тебя с собой случайно нет галстука? Ты не мог бы мне его одолжить?
Тоби не поверил своим ушам.
— Какой галстук, Мано?
— Глава торговой фирмы обязан носить галстук. Без галстука я не смогу показаться на глаза своим родным.
Тоби остановился.
— Послушай, Мано…
— Я скажу родителям, что взял несколько отгулов, чтобы навестить их. Не могу же я сразу обрушить на них всю правду.
— То есть ты собираешься и дальше им врать? — спокойно спросил
— Ну… Я… Когда-нибудь я им все расскажу, но…
Конец фразы заглушил раскатистый удар грома. Приближалась гроза. Тоби обернулся и при вспышке молнии посмотрел на Мано в упор.
— Иными словами, я рисковал жизнью ради лжеца, а теперь заботливо веду его домой, так, что ли?
— Пойми, я не ради себя стараюсь, — стал оправдываться Мано. — Просто не хочу, чтобы их хватил удар.
— Отлично, Мано. Поступай как знаешь. Удачи!
Мано смотрел под ноги, чтобы не оступиться. А когда поднял глаза, оказалось, что Тоби и след простыл.
— Тоби! Где ты?
Нет ответа. Тоби ушел. Тень огромного сухого листа накрыла Мано. Он был один-одинешенек на незнакомой ветке. Не знал, где находится, не знал, куда ему теперь идти. Тоби растворился в темноте за долю секунды.
— Тоби, умоляю, вернись! — кричал Мано. — Вернись, ну пожалуйста!
Эхо отзывалось:
— То-о-о-би-и-и…
И ветер завывал в ответ. Мано в отчаянии повалился на кору. Огромная капля дождя окатила его с головы до ног. Другая упала рядом. Мано лежал, боясь подняться и сделать шаг. Дождь усиливался, гроза бушевала.
Когда ты ростом меньше двух миллиметров, тебя утопит и дождевая капля. Мано мгновенно промок насквозь. Он плакал, дрожал и не мог сойти с того места, где его оставил Тоби.
— Тоби, вернись, я скажу им правду… Я больше никогда не буду врать…
Поначалу он не обратил внимания на приближавшийся гул. Но вскоре совсем близко оказалось звенящее множество насекомых — туча комаров, ищущих укрытия от дождя. Заметив на ветке безоружного крошечного Мано, они стали роиться вокруг него. Жители Дерева боялись многих хищных насекомых и птиц, но комаров особенно. Ведь комар одним укусом мог обескровить крупного здорового мужчину.
На Мано охотилось не меньше пятнадцати тварей. Почувствовав запах теплой крови в его венах, они забыли и о ветре, и о дожде; жало у каждого было острым, как кинжал. Бедный парень приготовился к смерти, беспомощный, заблудившийся, напуганный яркими молниями, прорезавшими небо. Крылья комаров трепетали, разбрызгивая дождевую воду. Армию кровопийц окружала серебристая дымка. Неужели Тоби так и не услышит его?
Дождь припустил еще сильней, но комаров не отпугнул. Мано вопил от ужаса и, лежа на спине, махал руками и брыкался ногами, пытаясь их разогнать. Жало одного насекомого задело его, разорвало одежду на животе и оцарапало кожу.
И тут в потоке воды, что струился по трещине в коре, при свете молнии мелькнули
— Мано, хватайся за меня!
Мано не видел в темноте протянутую руку, но Тоби, проносясь мимо, сам вцепился в него и увлек в бурлящий водоворот. Стремительно уплывая вниз по ветке, мальчики чуть не захлебнулись. А затем почувствовали, что проваливаются в пустоту, парят в воздухе, летят в пропасть…
Во время падения Тоби от начала до конца вспомнил всю свою недолгую жизнь, которой предстояло вот-вот оборваться. И подумал: «Вопреки всему она была прекрасной!» За тринадцать лет он успел многое пережить. Последняя его мысль была о родителях: они так и не узнают, что сталось с сыном. О семье Ассельдоров. Об Элизе.
Месяц назад он попрощался с ней на берегу озера.
Элиза не любила долгих проводов. В тот день на ней было зеленое платье. Она приподнимала подол, потому что стояла по щиколотку в воде. Тоби закатал штаны до колен. Они не смотрели друг другу в глаза, разглядывали круги на воде около своих ног. Элиза, как всегда, была немногословна.
— Отправляешься на Вершину?
— Да, но потом вернусь, — обещал Тоби.
— Как же, как же…
— Нет, я правда вернусь, — убежденно повторил он. — Уладим бабушкины дела и вернемся.
— Посмотрим.
— Так и будет, Элиза. Ну почему ты мне не веришь?
Элиза выпустила из рук подол, словно ей было все равно, промокнет платье или нет; зашла поглубже в воду. Тоби остался на мелководье. Он затрещал, подражая цикаде. Это был их условный сигнал.
— Когда я вернусь, опять запою как цикада. Если услышишь цикаду осенью, знай: это я.
Элиза ответила с неожиданной жесткостью:
— Знаешь, будущим летом на Нижних Ветвях будет полно цикад. Так что жизнь продолжается.
Да, иногда Элиза поступала и так — ранила словами, будто ножом. Это означало, что ей самой больно.
Тоби промолчал. Опустил на воду ярко-красную ракушку, которую нашел на берегу, и пошел прочь. Ракушку медленно отнесло к Элизе. Она зацепилась за длинный зеленый шелковый подол платья, который полоскался в воде. Девочка подобрала ее.
Домой Элиза вернулась поздно с ярко-красной ракушкой на ладони.
Тоби вспомнились последние слова Элизы: «Жизнь продолжается». Падая в бездну, он повторял их снова и снова.
Ливень прекратился. Гром замер вдали. Тоби падал слишком долго, и в конце концов ему это показалось странным. Он словно лежал на воздушной подушке. Мягкой и удобной. Может быть, он уже умер?
В таком случае умирать совсем не страшно. И вдруг его окликнули из темноты:
— Тоби…
Значит, он умер не один. Приятная неожиданность!
— Тоби, это я, Мано. Ты меня слышишь?