Тоби Лолнесс. На волосок от гибели
Шрифт:
Часть вторая
16
Подполье
Когда выворачиваешь наизнанку гусеницу, чтобы сделать себе спальный мешок или парник в саду, остается белая клейкая масса. Белые от этого тошнотворного клея, словно их как следует прокипятили, из леса с дикими криками
Трое Облезлых, размахнувшись, набросили на нее сеть с крупными ячейками и потащили к берегу.
Тоби рванулся к ним, но ноги у него одеревенели, и он не смог сдвинуться с места. Только дрожал, как осиновый лист. Он открыл рот, чтобы закричать, но из горла вырвался тихий сип, расслышать который было невозможно.
Элиза лежала в сетке не шевелясь. Она не сопротивлялась. Подняла руку и помахала Тоби на прощание. Похоже, она не печалилась.
Тоби наконец удалось оторвать ноги от коры, он заорал и… проснулся. Ночная тьма. Тихо. Тоби завернулся поплотнее в одеяло. От страшного сна его прошибло ледяным потом, и он сразу замерз.
Вот уже месяц Тоби ночевал в гроте по другую сторону озера. Пещера в выступе коры была и высокой, и просторной, зато во входную щель не пролезла бы и мушиная лапка.
Элиза поселила здесь Тоби сразу же, как только он пришел.
Тоби сам обнаружил этот грот, когда обследовал выступ, но селиться в нем вовсе не собирался. Он мечтал о вкусных-превкусных блинчиках мамы Элизы и о мягких матрасах в их разноцветном доме. Но Элиза убедила его, что знать о том, что он здесь, не должна ни одна живая душа. Даже Иза Ли, ее мама.
Открывать пришлось Элизе. Мама была в хлеву, возилась с кошенилями. Услышав стук в дверь, Элиза накинула поверх платья ночную рубашку и взлохматила волосы, словно крепко спала и от стука проснулась. У дверей стояли двое мужчин. Остальные, как видно, дожидались наверху.
— Здравствуйте, — поздоровалась Элиза.
И постаралась зевнуть как можно слаще. Незнакомцы пристально вглядывались в стоявшую перед ними тоненькую фигурку. Свобода, с которой держалась Элиза, их озадачила. Ей исполнилось двенадцать с половиной, но с виду трудно было понять, кто перед ними: маленькая девчонка или молоденькая женщина.
Не зная, как к ней обратиться, они молчали. Но рыцарями они точно не были и быстренько обрели присущую им грубость.
— Пришли с обыском!
Элиза улыбнулась.
— Я научила здороваться даже клопа, думаю, научу и двух тараканов, — сказала она и повторила: — Здравствуйте!
«Тараканы» снова застыли в недоумении: им ничего не стоило размазать мелкую блошку Элизу, но Элиза была Элизой, и размазывать ее почему-то не хотелось. Скорее это она их размазывала взглядом своих больших удлиненных глаз, который опутывал, словно лассо. И они сделали шаг назад. Один из них пробормотал:
— Здрасти.
— Пришли
Элиза сочувственно посмотрела на него и обратилась к первому:
— Господин, сказавший «здрасти», может войти, но прошу вас оставить за порогом зверушку, которая вас сопровождает.
Сказавший «здрасти» посмотрел на компаньона, покрасневшего как помидор, и вошел в дом. Элиза захлопнула за ним дверь. Невежа остался на улице. Вид у него был озадаченный.
Элиза уселась на земляной пол возле очага. Вошедший оглядел комнату и сообразил, что долго тут копаться не придется.
Он заглянул за цветные ширмы, перевернул несколько матрасов и вернулся к Элизе.
— Я… Благодарю, мамзель, уже обыскал…
Похоже, он находил удовольствие в вежливом обхождении. Дело-то увлекательное: стоит начать — не остановишься.
— Душевно… рад… поблагодарить вас за… прием, если вы позволите-с мне так выразиться!
Элиза едва не покатилась со смеху. Она поворошила дрова в очаге и, с трудом сохраняя серьезность, проговорила:
— Не ограничивайте себя, дорогой редиска.
«Редиска» было маминым словом, Элиза не очень-то понимала, что оно в точности значит. Но гость был, похоже, польщен. Он выделывал выкрутасы руками и кланялся.
— Мои величайшие извинения, мамзель, осмелились потревожить ваш сон. Больше мы не станем докучать вам презренными обысками…
Пятясь, он продвигался к двери. А Элиза давилась от смеха, чувствуя, что на глазах у нее выступают слезы. И они потекли, когда она услыхала:
— Я ваш покорнейший редиска… преданный вам редиска, мамзель. В конце концов он все-таки вышел и бережно прикрыл за собой дверь.
Элиза на цыпочках подбежала к двери и приложила к ней ухо. Она услышала, как ее гость кричит компаньону:
— Ну что? Есть от чего задирать нос, невежа? Тебя небось не назвала редиской молодая дама, поднявшись с постели!
— Но…
— Никаких «но».
— Извини.
— Кто это извини? Надо говорить «извини, редиска».
— Ладно, так и быть. Извини, редиска.
Элиза рассказала о ночном происшествии Тоби, и стены грота едва не обвалились от смеха. «Преданный вам редиска» с поклоном чуть ли до земли стало их любимым выражением.
Теперь Элиза делила свое время между домом и гротом Тоби. Несколько раз на дню она говорила маме:
— Схожу-ка я на озеро, поплаваю немного. Скоро вернусь.
Весь день Элизе приходилось много и тяжело работать, так что мама охотно ее отпускала. По дороге Элиза прихватывала небольшую мисочку, которую прятала неподалеку от дома. В нее она складывала все, что ей удавалось утащить во время каждого застолья. По счастью, мама сказала Элизе:
— Раз ты столько купаешься, то и есть должна побольше!