Точите ножи!

Фролов Андрей

Он одернул ткань, обернулся, широко раскинул лапы. На груди, глубоко под шерстью, мелькнула первородная клановая татуировка, нанесенная давным-давно.

— Мой мальчуган! — воскликнул чу-ха так, что массажистки вздрогнули и ускорились.

Вожак поманил, я с послушной улыбкой приблизился, и несколько секунд меня вместе с рюкзаком мяли могучие лапы. Шкура старшего фер Скичиры пахла курительными палками, ароматическими маслами и ненасытной дикостью.

— Куо-куо, отец, — осторожно освобождаясь от его объятий, кивнул я. —

Прости, что не отвечал, важные рабочие дела… а что за срочность?

Он крякнул, отстранился и внимательно взглянул в лицо (левый глаз его при этом будто жил собственной жизнью и украдкой наблюдал за сборами самочек). В загадочной улыбке казоку-хетто блеснули гигантские отбеленные резцы.

— Падай на хвост, мой мальчик! — добродушно прорычал он, подходя к огромному рабочему столу. Открыл плоскую коробку, неспешно выбрал один из самокрученных из «бодрячка» оковалков. — Как твои дела? Добрым ли был день?

— День прошел чудесно, — кивнул я, вспоминая перестрелку возле торговца элем, расследование в Мицелиуме, невеселую встречу с Перстнями и еще более невеселую с Магдой. — Ты позвал меня только для того, чтобы справиться о настроении?

— Вечно нетерпеливый, вечно спешащий… Как заработок? Ты не голодаешь?

— Не стоит переживать, дело процветает, — хладнокровно соврал я и с тоской вспомнил сбережения, почти без остатка спущенные на безрассудную авантюру с местью.

Массажистки наконец-то убрались через неприметную боковую дверь, Нискирич проводил их игривым взглядом. Но едва створка прикрылась, его зеленые глаза стали холодны.

Я пока не мог сказать, что все происходящее казалось мне недобрым… но и что к добру вело, тоже утверждать бы не стал. Стянул пальто, сбросил его и рюкзак в свободное кресло, сверху уложил кобуру с «Молотом». Неспешно размял плечи, уселся напротив стола на привычное место.

Нискирич тем временем занял любимое огромное кресло и раскурил свою грубоватую поделку. Посмотрел на меня сквозь дым, отнюдь не такой ароматный, как у Магды; мелко покивал.

— Мой мальчик… пару дней назад ребятки нашли одного из наших… со скрученным хвостом.

Я нахмурился, в тот момент наивно не сообразив, куда отчим клонит.

— Печально слышать… Пусть будет легким его поход за все возможные границы.

— Верно говоришь, верно… — Нискирич откинулся на спинку своего почти что трона. — Пусть будет.

Он посмотрел на потолок, словно ожидая от меня чего-то еще.

— Ты этим хотел со мной поделиться? — осторожно уточнил я. — Отец, наши парни гибнут на улицах Бонжура едва ли не каждый день… Или речь идет о чем-то особенном? «Прыгуны» оставили очередное «послание»? Причем тут?..

— Это был Прогиб, — продолжая изучать люстру, негромко перебил меня фер Скичира. — Так и не ставший Разрушителем.

Я прикрыл рот. Постарался не отводить взгляда, хотя в голове словно взорвалась светошумовая бомба. Вот, значит, как…

— Что тебе

известно? — сказал я чуть раньше, чем успел обдумать все тонкости своего следующего вопроса.

Нискирич дернул подбородком и скривил изломанный нос.

— А я как раз хотел спросить об этом тебя, мой мальчик, — с нажимом произнес он. — Прогиб за тобой хвостом увивался, сисадда?

Отчим смотрел на меня так пристально, что даже его косящий глаз, казалось, вернулся в нормальное положение. Добрый, но строгий старик, требующий оправдаться за неуместную шалость.

Байши! Второй допрос за день, не многовато ли?

И пусть от этого чу-ха у меня не было никаких тайн (ну, почти), кое о чем в данной истории я бы точно предпочел умолчать. Например, о существовании джинкина-там, моем сумасбродном найме «Садовников» на деньги самого Нискирича фер Скичиры, опрометчивом штурме здания в самом центре Уробороса и опасном секрете, который мы с Зикро теперь хранили.

— Верно, — осторожно подтвердил я. — Но я его как раз несколько дней не видел… Когда в последний раз? Да, точно, когда у меня дело было… Он собирался помочь, как обычно. Но я снова отказал, я постоянно так делаю… делал.

В этот момент мне было многим хуже, чем на переговорах с Шири-Кегаретой или Магдой. Врать Нискиричу оказалось так же горько и противно, как впервые попробовать пайму. И ни дай-то Когане Но, чтобы это тоже стало моей привычкой…

— У тебя есть подробности? — спросил я, действительно ощущая печаль по ушедшему парнишке. — Что случилось?

Нискирич кивнул сквозь дым. У него не было никаких оснований не верить мне. Но я уже неоднократно наблюдал, как со столь же невозмутимым видом хетто «Детей заполночи» ловил на продуманной лжи кого-то из своих подчиненных. Даже на самой продуманной лжи.

— Его нашли в поганеньком игорном доме Нижнего Города, — неожиданно сказал чу-ха, стряхивая пепел в золоченую чашку. А я чудом не выдал изумления. — Дурень… Сопливый дурнь. Что-то не поделил с местными шулерами, и его нашпиговали фанга.

Выходит, моя анонимная наводка на тело отнюдь не помогла «Детям» обнаружить своего павшего товарища… Впрочем, если заметанием следов занимался сам Сакага (с огромной вероятностью), вывоз тела и имитация наверняка были устроены на самом высшем уровне. Опустив глаза, я снова почувствовал себя предателем…

— Я скорблю вместе со всеми «Детьми», — сказал я, ощущая в горле шершавый шар. Говорить правду тоже оказалось непросто, особенно такую горькую. — Пусть будет легким его перерождение…

К моему удивлению Нискирич приподнял кустистую бровь. Наклонился вперед, щуря здоровый глаз.

— Не думал, мой мальчик, что парнишка был тебе настолько симпатичен, — поджав губу, произнес он и сочувственно покивал.

Я не поднимал взгляда.

Что это? Сарказм? Или хорошо спланированная проверка?