Точите ножи!
Шрифт:
— Он был славным, — честно ответил я. — Несуразным немного. Вечно пытался прыгнуть выше собственного роста, но все равно был славным.
А про себя решил, что когда-нибудь обязательно найду возможность рассказать всей казоку о самоотверженности и отваге Разрушителя, чтобы клан воздал тому все необходимые почести, пусть даже посмертно.
— Пойдешь на похороны? — Нискирич пыхнул дымом.
— Конечно… дашь знать, где и когда?
Отчим молча кивнул. Он тоже выглядел опечаленным, но со всей очевидностью далеко не только гибелью одного из самых непутевых
— Мои нюхачи нашли на теле парнишки кое чей запах, — неторопливо уведомил меня вожак стаи.
Шершавый шар в глотке увеличился в размерах, мне стало еще хуже. Но я отдавал себе отчет, что если позволю Нискиричу все-таки потянуть за эту нитку, распустится весь клубок. И последствия у этого события будут совсем недобрыми.
— К чему ты клонишь? — прямо спросил я, поднимая голову.
— Это твой запах, сынок, причем кровавый, — прямо ответил мне чу-ха, пожал плечами и в замешательстве развел лапы, будто хотел обнять свой огромный стол. — Добротно замаскированный, но я своих следопытов кормлю не задарма.
Я вздохнул и распрямил плечи. Этот хитрый старик — совсем не Магда, и с ним нужно действовать совершенно иначе.
— Знаешь, при моем заработке мне часто пускают кровь, — спокойно сказал я, глядя в его правый глаз. — Но если ты меня в чем-то подозреваешь, скажи прямо. Ты сам только что вспомнил, что Проги хвостом за мной увивался. Да, мы частенько были вместе, я не всегда вспоминаю отстирать пальто, и все еще не улавливаю, к чему ты ведешь.
Нискирич молча изучал мое лицо.
Щурился, облизывал губы, будто намереваясь что-то сказать, но в последний момент передумывая, и легко поглаживал столешницу. О, да, он оставался сильным, лукавым и невероятно вертким сукиным сыном, собственными лапами прорывшим ход на самую вершину казоку. Но ему было не пробить мою защиту, особенно когда часть ее строилась на неподдельном чувстве утраты.
— Что ты скрываешь, сынок? — наконец спросил Нискирич и снова сунул в зубы затухающий окурок.
Вопрос был явно не риторическим. Всему городу — от самых чахлых геджеконду Бонжура до Тинкернальта, — было, что скрывать. Но тут фер Скичира действительно хотел знать, что именно от него утаили.
Я снова вздохнул, покачал головой и поднялся из кресла. Подошел к барному столику у стены, провел пальцами по горлышкам многочисленных бутылок. Рука сама потянулась к многолетней пайме, но вместо этого я налил травяного отвара. Бросил пару кубиков льда и повернулся к столу.
Нискирич терпеливо ждал.
— Если у меня и есть тайна, — сказал я, салютуя ему стаканом, — то, клянусь тебе, что в ней нет ровным счетом ничего, касающегося нашей казоку.
В этом вопросе я отчиму врать не стану. Никогда. Надеюсь на это…
Он кивнул, лишь отчасти удовлетворенный ответом.
— Сынок… — пробормотал он, катая в острых зубах дымящийся скруток. — Ох, сынок… я знаю, что Амма дала тебе денег.
Я отпил отвара, стараясь не поддаваться раздражению. Ну что за день! Впрочем, Амма предупреждала, что
Вернувшись в кресло, я умостил стакан на подлокотнике и закинул ногу на ногу. Взглянул на Нискирича с легкой виной во взгляде. Если это и была тайна, которую жаждал знать глава «Детей», то у меня отлегло на сердце. Что, впрочем, ничуть не умаляло тоски по убитому Прогибу-Разрушителю…
— Да. — Сознавался честно, без вызова и раздражения. — Это так. Мне было нужно. Срочно и немало. Я все обязательно верну, клянусь.
Фер Скичира хмыкнул, едким коротким междометием озвучив истинное отношение к моим постоянным обещаниям и клятвам. Теперь он выглядел по-настоящему опечаленным. Или разочарованным?
— Почему не попросил у своего старикана?
Я прикусил губу. Как объяснить своим близким нечто важное, особенно когда для этого нет ни подходящих слов, ни возможностей? Ох, Нискирич… прости меня, старый вожак, но сейчас я никак не могу быть с тобой откровенным.
— Это личное, отец, — мой голос, казалось, теперь жил отдельно от сознания. — Не хотел тебя тревожить. У «Детей» сейчас и без того масса дел…
Он нахмурился. Разом постарел лет на десять, сморщил изломанный нос, но ответить не успел — словно подтверждая правдивость моих слов, у него засигналил гаппи.
Жестом попросив меня обождать, фер Скичира щелчком пальца сбросил вызов на консоль. Отвечал односложно, твердо, выслушивая только ему различимый голос в заушнике, но я смекнул, что речь идет почти о военных приказах. Что и требовалось доказать…
Оборвав разговор, Нискирич выбрался из огромного кресла и натянул джинсовую рубаху. Одевался неспешно, почти не глядя в мою сторону. Расправил складки, подтянул рукава, надел самый простой в казоку жилет. Спросил вдруг в пустоту:
— Помнишь, мой мальчик, что я говорил тебе про «личное» и приближающуюся непогоду?
Я кивнул. Сообразил, что этого мало, и подтвердил вслух. Да, в последнее время мне все намекают о приближении бури, от подручных самых могучих казоку-хетто до седомордых ушастых гендоисток, вышедших из пустыни…
— Это в самом деле личное, касается только меня, — мягко повторил я, надеясь, что до ссоры все же не дойдет. — Клянусь тебе, что вопрос улажен и я уже разобрался.
Эх, если бы. Гаденький Ланс с моей голове ехидно рассмеялся…
А через секунду Нискирич доказал, что умеет удивлять не хуже Алой Суки. Наверное, иначе бы и не был главой семейства, сисадда? Искоса взглянув на своего пасынка, он спокойно спросил:
— Это как-то связано с подозрительными слухами вокруг «Слюдяного небесного моста»?
В его зеленом глазу плескалось лукавство. Пожалуй, он и правда не станет меня наказывать. Разве что выругает, что я не взял его с собой. А еще он в очередной раз доказал, что в этом крохотном городе тайком нельзя даже бзднуть…
Я сделал неопределенный жест:
— Твой пасынок похож на безумца, способного связаться с сидящими в «Мосту» чу-ха?
— Похож, — чинно подтвердил старший Скичира.