Точка обмана
Шрифт:
Толланд снова глубоко вдохнул и нырнул.
Батискаф теперь находился на добрых восемь футов ниже поверхности воды, и течение вместе с темнотой затрудняло ориентацию. Нащупав баллоны со сжатым воздухом, Толланд быстро подсоединил шланг и приготовился подавать воздух в кабину. Взявшись за переключатель, он взглянул на ярко светящуюся предостерегающую надпись: «Осторожно: высокое давление — 3000 атмосфер на квадратный дюйм».
Толланд повторил про себя цифру. Оставалось надеяться на то, что смотровое окно не выдержит давления раньше, чем Рейчел.
Он еще раз быстро взвесил свой план. Потом наконец
Рейчел ощутила, как внезапно заболела голова. Открыла рот, чтобы закричать, но воздух с такой силой ворвался в легкие, что ей показалось, будто грудь ее разрывается. Глаза словно провалились внутрь черепа. Барабанные перепонки с трудом выдерживали резкий, раздирающий стук, помрачая сознание. Но самое страшное — боль непрерывно усиливалась. Инстинктивно пленница крепко закрыла глаза и зажала руками уши. Однако мучительная боль продолжала наступать.
Откуда-то теперь шел стук. Немного приоткрыв глаза, Рейчел увидела в темноте расплывчатый силуэт Майкла Толланда. Лицо его почти прижималось к стеклу. Он посылал ей какие-то знаки, просил что-то сделать.
Но что?
Она едва могла разглядеть его в темноте. Зрение пропадало, так как глаза с трудом выдерживали огромное, неумолимо возрастающее давление. Но она сознавала, что теперь ее окружает кромешная тьма — «Тритон» погрузился настолько глубоко, что до него перестал доходить даже свет подводных огней «Гойи». Осталась лишь черная бездна.
Толланд распластался по стеклу кабины и безостановочно бил в него кулаками. Легкие все настойчивее молили о глотке воздуха, и он понимал, что должен срочно подняться на поверхность.
«Толкай стекло!» — пытался сказать он Рейчел.
Он слышал, как свистит, вырываясь из щели, воздух, видел поднимающиеся пузырьки. Майкл провел пальцами по краю стекла, пытаясь снова обнаружить поврежденный участок прокладки, неровность, за которую можно зацепиться. Нет, он потерял то место.
Кислород в легких закончился. Толланд стукнул в стекло последний раз. Он ничего уже не видел внутри. Было слишком темно. Собрав последние силы, он крикнул:
— Рейчел... толкни... стекло...
Слова его утонули в бульканье воды.
ГЛАВА 129
Рейчел казалось, что ее голову ломают на части какими-то средневековыми пыточными инструментами. Стоя на коленях, согнувшись возле сиденья, она чувствовала, как неумолимо подступает смерть. Силуэт в окне пропал. Стук прекратился. Темно. Толланд ушел. Бросил ее.
Свист сжатого воздуха, поступающего откуда-то сверху, напомнил о ветре на леднике Милна. На полу кабины набрался целый фут воды. В голове завертелось сразу множество мыслей, воспоминаний и видений. Вспышками фиолетового света они пронзали мозг.
В полной темноте батискаф начал крениться куда-то вбок, и пленница потеряла равновесие, не в силах удержаться. Стукнувшись о сиденье, она упала вперед и ударилась о стекло. Плечо пронзила резкая горячая боль. Рейчел обессилено привалилась к стеклу и внезапно ощутила странное явление — давление внутри кабины определенно уменьшилось. Боль в ушах отпустила, и Рейчел ясно услышала, как с шумом выходит из батискафа воздух.
Ей
Он хочет, чтобы она выдавила окно!
Наверху, над головой, продолжал шипеть сжатый воздух. Даже лежа Рейчел чувствовала, как снова стремительно нарастает внутри батискафа давление. На сей раз она почти приветствовала вновь появившуюся боль, хотя очень боялась потерять сознание. С трудом, кое-как поднявшись на ноги, Рейчел всем своим весом из последних сил надавила на стекло.
Оно едва дрогнуло.
Она снова бросилась на стекло. И еще раз. Болело плечо. Рейчел хотела попробовать снова, но внезапно «Тритон» начал крениться назад. Тяжелый двигатель перевесил балластные баки, батискаф перевернулся и пошел ко дну вверх смотровым окном.
Рейчел опрокинулась на спину, упав на противоположную от окна стену. Лежа в плещущейся воде, она смотрела вверх, на протекающий купол, нависающий над ней, словно гигантский небосвод.
За ним была ночь... И тысячи тонн тяжелой, давящей океанской воды.
Пленница попыталась встать, но тело не слушалось, словно налитое свинцом. Мысли снова вернулись в детство, в ледяную хватку замерзшей реки.
«Борись, Рейчел! — кричала мать, пытаясь дотянуться до нее. — Борись, карабкайся вверх!»
Рейчел закрыла глаза. Она тонет. Коньки кажутся неподъемными, свинцовыми; они утягивают ее вниз. Она видит, как мать распростерлась на льду, чтобы равномерно распределить собственный вес, и изо всех сил тянется к ней. «Держись, Рейчел! Бей ногами!»
Девочка старалась как могла. Она немного приподнялась над водой. Мелькнула искра надежды. Мать крепко схватила ее за руку.
«Я держу! — закричала мать. — Теперь помоги мне тащить тебя! Бей ногами!»
Мать тянула ее вверх, а девочка из последних сил попыталась оттолкнуться от воды тяжелыми, непослушными от груза коньков ногами. Но и этого оказалось достаточно. Мать вытащила ее на лед. Дотащила мокрую дочь до сугроба на берегу и только тогда позволила себе заплакать.
Мучаясь от возрастающей влажности и жары в батискафе, Рейчел открыла глаза и посмотрела в окутавший ее мрак. Она слышала, как мать шепчет — всего лишь шепчет — из могилы. Но голос ее заполнял все пространство внутри уходящего под воду тяжелого металлического шара. «Бей ногами!»
Рейчел посмотрела на прозрачный купол над головой. Собрав остатки сил, забралась на сиденье, которое сейчас лежало почти горизонтально, словно кресло стоматолога. Упираясь в него спиной, Рейчел согнула колени, насколько могла, вытянула вверх ноги и, сконцентрировавшись, всем телом оттолкнулась от сиденья. С диким криком, вместившим в себя и ее усилие, и отчаяние, она ударила ногами в центр купола. Резкой болезненной судорогой так свело икры, что в глазах потемнело. В ушах снова застучало, и Рейчел почувствовала, как опять резко ослабевает давление. Резиновая прокладка с левой стороны стекла отошла, и внезапно толстый прозрачный лист полиакрилата открылся, словно амбарная дверь.