Точка отрыва
Шрифт:
Стая была совсем близко. Первые зомби уже гнались за бегущим к машинам человеком. Но ему повезло — он успел вскочить на подножку трогающегося с места грузовика. После чего остатки банды, покатили на восток, горюя о погибших собратьях и одновременно радуясь, что унесли ноги от другой, куда более свирепой угрозы.
А вот у Макарыча поводов для радости не было, хоть он и вышел победителем из этой заварухи.
— Баррикада! — спохватился он. — Надо заткнуть дыру баррикадой.
— Слишком поздно, — ответил Печенег. — Давай, неси сюда патроны и закрывай решетку.
Опять старик был вынужден
Зомби добрели до пробитой стены, когда Макарыч тащил по лестнице патроны. Кряхтя и выбиваясь из сил, он переставлял тяжелый ящик с одной ступеньки на другую. И затащил его наверх уже на глазах первых тварей вторгшихся в дом. После чего с грохотом захлопнул решетку и запер ее на массивный гаражный замок. И лишь тогда позволил себе упасть на пол и отдышаться.
Да уж, столько зомби ему ни в жизнь не перебить. Иными словами, ну вот и все, финальный бой. Как там поется в песне: «Он трудный самый»? Нет, это навряд ли. Трудным бой бывает для тех, кто старается отчаянно выжить. А у старика нет на это шансов, хоть ты, блин, наизнанку вывернись! Только он, само собой, все равно задешево не сдастся. Пока в его пулемете есть патроны, Макарыч станцует зомби свою прощальную кадриль ничуть не хуже тех, какие танцевал для них раньше.
Незачем было даже подходить к окну, он и так слышал, как зомби стекаются во двор. А затем лезут в пролом, наводняют первый этаж и уже шаркают ногами под лестницей.
Лишь теперь Макарыч понял свою стратегическую ошибку, допущенную при строительстве дома. Да только кто бы знал об этом в те годы! Любитель всего надежного, он построил лестницу максимально крепкой, из бетона. Побоялся, что деревянная невзначай сломается и кто-нибудь пострадает. Зато теперь было бы очень кстати, если бы она сломалась под тяжестью взобравшихся на нее врагов. Это сделало бы последнее убежище старика неприступнее, ведь лазать по стенам зомби не умеют. Но увы, надеяться на то, что они обрушат бетонную лестницу, было глупо. Она выдержала бы даже слона, а их выдержит и подавно.
Еще через полчаса на лестнице толпилось столько зомби, что почти в каждой ячейке решетки торчала гнилая рука, тянущаяся к Макарычу. А уставившихся на него голодных глаз было еще больше. Ну а он, не смущаясь от столь пристального к себе внимания, снарядил все пулеметные ленты, расставил короба с ними, чтобы те были под рукой, а сам пулемет установил на поваленном холодильнике. Так, чтобы в решающую минуту ударить по врагам с близкого расстояния и не дать им прорваться на второй этаж.
За окнами тем временем стемнело. Но поскольку отдых и сон зомби не требовались, ночка обещала быть нервозной. Макарыч зажег керосиновую лампу и подвесил ее к потолку на крючок. Огонь лампы отражался в мутных
Ожидание худшего не заставило себя долго ждать.
Прошло еще минут сорок, когда на решетке что-то звякнуло, она выгнулась вверх, а потом задребезжала не переставая. Вскочив с кресла, Макарыч подбежал к ней и увидел то, чего боялся. Безостановочная зомби-давка привела к тому, что приваренные к раме арматурные прутья начали отрываться. И теперь, когда решетка ослабла и зашаталась, ее конец стал неотвратимо близок.
Печенег вступил в дело, когда зомби сломали и отогнули решетку настолько, что уже могли пролезть в образовавшуюся щель. Аккуратно, стараясь не угодить пулями в железо, Макарыч скосил короткими очередями первых тварей. Чем задержал остальных, но не надолго.Спустя еще полчаса последние сварные швы на решетке лопнули, и она полностью вылетела из проема.
Теперь один лишь свинцовый дождь мог защитить старика. Взмокшему от пота, оглохшему и тяжко дышащему Макарычу было не до раздумий. И все же он обдумал мимоходом тактику своего самого последнего боя. Она была незамысловатой и состояла из трех пунктов. Первый: оставить в последней ленте несколько патронов. Второй: успеть сбежать на чердак. И третий: воспользовавшись короткой передышкой, застрелиться.
План казался неплохим. В любом случае, лучше было умереть так, чем разорванным на куски. Но таким уж невезучим был Макарыч в жизни, что даже его предсмертному желанию не суждено было сбыться.
У него в запасе имелось еще три короба с лентами, когда внутри Печенега что-то неожиданно лязгнуло и громыхнуло. Да так сильно, что тот едва не вырвался из рук стрелка. После чего очередь сразу оборвалась и пулемет умолк.
Ошарашенный старик рванул несколько раз рукоятку перезарядки, но она не поддавалась. Оружие заклинило намертво. А зомби продолжали карабкаться по телам собратьев, не собираясь давать Макарычу тайм-аут.
Закинув пулемет за спину, подхватив один из контейнеров и сняв с крючка лампу, он бросился к чердачному люку.
Туда тоже вела прочная лестница, разве что винтовая. Вот только решетки на том люке уже не было. Да и сам он не имел запора, ведь старик не предполагал, что однажды ему придется держать оборону еще и на крыше.
Как бы то ни было, пришлось.
Оказавшись на чердаке, он водрузил поверх люка кресло, сидя в котором любил глядеть в телескоп. И оно стало его единственной защитой. Больше здесь не было ни мебели, ни других вещей, пригодных для постройки баррикады.
Поставив лампу на пол, Макарыч сразу же взялся разбирать пулемет дрожащими руками.
— Ну же, не молчи! — твердил он без умолку. — Скажи, что у тебя болит? Говори скорее! Погоди, сейчас я тебе помогу! Потерпи немного, ладно?
Но сколько Макарыч его ни упрашивал, Печенег больше не произнес ни слова.
Впрочем, скоро все выяснилось и без подсказок. Загвоздка была не в заклинившем патроне, на что надеялся старик, так как эту поломку он мог бы устранить. Все обернулось намного хуже. Шток газового поршня сломался в том самом месте, где Макарыч недавно обнаружил коварную щербинку.