Точка отсчета
Шрифт:
— Рай для охотников, — Архип нашел в себе силы сболтнуть, — в жизни столько дичи не видел.
Его никто не поддержал. Вспоминать о «дичи» ни у кого желания не было. Скорее, они сами — дичь. Легка на помине!
— Птицы! — безразлично крикнул Ермил.
Как и предполагал Чик, рвение у рекрутов оказалось не бесконечным, оно улетучилось после второй серьезной схватки. И теперь на поляне надежда остаться в живых таяла с каждым мгновением. Увидев огромную тучу, сверкающую всеми цветами радуги, парни, как и советовал инструктор, взмолились своим богам.
«Прости,
«Отрезают нас от воды…» — отметил Чик и одновременно с этим закричал:
— В овраг, бараны, бегом!!! — подхватил под руку Кастора и покатился с ним по крутому склону, потеряв в прибрежных колючках и щит, и шлем.
Вода приятно охладила разгоряченные тела, и сразу вслед за погружением рекрутов в воду небо из синего превратилось в ярко-пестрое. Стая блестянок терпеливо закружила над самой водой, поджидая неизбежные лица. Один удар клювом, другой. Им торопиться некуда. Показалось, что карканье стало веселым. Людям пришлось цепляться за коряги на дне, чтобы течение не унесло к недалекому перекату. Сидеть под водой, на мгновение высовывая рот для вдоха, — единственный шанс… отдалить неизбежную гибель.
Кастор вырвался перед самым нырянием, но Чику не до него. Адреналин сжигал кислород с неимоверной скоростью, легкие скоро разорвет от желания дышать, пора делать вдох…
Вовчик с утроенной силой стучал в глубокую яму в когда-то многослойном стекле. Остался последний слой. Стена куба от пронзающих мутных трещин потеряла прозрачность. Это уже не паутина, а сплошная матовость. Он должен успеть, должен! Иначе… Вовчик не думал про «иначе», он в полностью пропитанной кровью одежде молотил и молотил, как зомби. Да он и стал им! Кулаки, колени, пятки — голые кости. На лице застыла зловещая гримаса, глаза ввалились, а в них — ненависть. Только она придавала силы, только жажда мести.
Викария застала Флорину одну в прекрасном расположении духа. Та сидела на террасе собственных апартаментов в кресле-качалке и, улыбаясь, читала какой-то свиток из редкой тростниковой бумаги. Лицо расплылось в безмятежности.
Приор зашла якобы с докладом, но решила не беспокоить начальницу армейскими сплетнями и сразу взяла быка за рога.
— Хочу поблагодарить тебя, сестра, за великолепного воина! — сказала одновременно с ритуальным поклоном. Приветствия были излишни, виделись на утреннем Восхвалении Пресветлой.
— Что? — Верховная оторвалась от чтения. — Какого воина, не путай меня, Викария.
— Твоего раба-варвара. Великолепный экземпляр!
— Кого? Ах ты об этом. — Флорина нахмурилась: — А что с ним?
— Живой, здоровый, тебе не о чем беспокоиться! — сказала воистину с солдатским прямодушием, не допуская и тени подозрения в двойном толковании. Играть солдафонку она умела.
— Вот еще, буду я беспокоиться о каком-то рабе! — Верховная поймалась на прямодушие, ни капли не обиделась. — Да какой он воин, он купцом был.
— Да что ты говоришь, сестра! — восхитилась приор. —
— А ты разве его не допрашивала? — Викария напряглась, но сама Верховная не дала ответить полуправдой, которая, как известно, всегда лучше прямой лжи. И безопасней. — Впрочем, хорошо, что напомнила. Я сама хотела с ним побеседовать, где он сейчас? — Флорина тоже прекрасно скрывала эмоции, Викарии не удалось прочитать оттенки настроения, не говоря уже об «индикаторе лжи» — «астральном теле». Им мастера-лооски владели прекрасно, пожалуй, лучше мастеров любого другого ордена.
— В Кафарском пятне.
— Уже?!
— В этом году Лотос созрел на месяц раньше. — «Дарки бы ее разорвали! Совсем не знает, что творится в ордене! Это переходит все границы. Тебе повезло, Томила… прости, Пресветлая!»
Флорина покачала головой и наконец совсем отбросила полураскрученный свиток. Закрыла глаза и расслабилась.
Вот это искусство! Так легко и непринужденно войти в глубины астрала дано не каждому. Сама Викария принимала соответствующую позу — садилась на пятки, долго успокаивалась, расслаблялась. Но никогда ей не достичь такой глубины, и она это понимала. Нынешний «мастер» — ее потолок. О бакалавре, а тем более магистре можно и не мечтать. Она и не мечтала.
Не успела Викария медленно досчитать до двухсот (привитая еще со служек привычка отмерять время, если под рукой нет часов), как Верховная открыла глаза. Широко улыбнулась:
— Я позвала его, скоро он будет здесь. Присаживайся, сестра, — показала на резной пуфик рядом с креслом. — Тебе нехорошо? — спросила с искренним сочувствием и в то же время с торжеством: «Не ожидала!»
Пораженная Викария воспользовалась паузой для изгнания паники, долго расправляя длинную тунику, прежде чем сесть. Невольно сглотнула от волнения.
— Не ожидала, сестра! — честно призналась приор. — Как это тебе удалось? — «Что делать, что делать! — звенело в голове. — Он же меня сдаст! Надо было сразу убивать!» — но голос выдал только естественное любопытство.
— Как ты знаешь, — Флорина словно начала лекцию, в глазах сверкали искры довольства, — печать личного раба связывает того с хозяином. У тебя не было личных рабов, а курс служек ты, наверное, давно позабыла. Не возмущайся, я не в укор. Много ли мы помним с тех курсов? Так вот, хозяин через нее в любой момент может позвать раба, и он придет. Я, как ты знаешь, магистр и пока еще верховная жрица…
— Ты лучшая Верховная, сестра! — выкрикнула Викария, вскочив с мягкого пуфика.
— Да садись ты, все я знаю! Я двадцать лет Верховная, мне семьдесят лет от роду, неужели ты думаешь, я совсем глупая? Или все-таки думаешь? Что из ума выжила? Витаю в облаках? Сядь, я сказала!
Викария побледнела и в ответ на приказ Флорины упала обратно. Теперь сидела ни жива ни мертва. Это не намеки, это прямая издевка. Хорошо, что не прямое обвинение. Не зря когда-то Древо отдало ветвь Флорине, теперь срединная жрица убедилась в этом воочию.