Точка просчета. Необременские музыканты
Шрифт:
Криво усмехнувшись, Джемма поправила капюшон. Экскурсия, которую она так ждала, грозила обернуться настоящим адом. Вытерев со лба капли пота, девушка решила, что отрицать экономическую выгоду было бы глупо, но никакого удовольствия Джем все равно не получала — дышать с каждым шагом становилось все труднее, и она мысленно проклинала свою непереносимость жары.
— Собственно, нас интересует один вопрос: причастен ли барон к похищениям детей.
Это не должно было занять много времени.
Бейн обеспокоенно покосилась на Джем, но даже не подумала предлагать, чтобы та подождала их сверху. Ориел слишком хорошо знала подругу
Олдер уточнил:
— Даже если Камудзора не причастен, он может что-то знать. Увы, вряд ли барон единственный интересовался детьми. Должны быть и другие.
Послушника передернуло; рука с факелом дрогнула.
Компания переглянулась и, пожалев мальчишку, которому и так досталась не самая приятная работа, разговоры прекратила.
У подземной башни ярусов было пять. А вот заключенные делились всего на четыре категории. Первая была самая безобидная. Подозреваемого усаживали на стул (даже не привязывали!) и начинали демонстрировать ему рабочий инвентарь, который одним своим видом мог довести до заикания и седых волос. Если этого оказывалось недостаточно, пыточных дел мастера показывали применение инструментов на другом заключенном.
Вторая категория становилась наглядным пособием для первой.
Собственно, на этом подозреваемые заканчивались. В оставшиеся две категории входили те, чья виновность уже не ставилась под сомнение. Третью составляли преступники, приговоренные к заключению — именно они трудились на пятом, самом нижнем ярусе. Время, которое люди отбывали здесь, различалось, но и те, кому присудили семь лет, и те, кому належало сидеть под землей до конца своих дней, отрабатывали свое содержание. Исключение составляла лишь группа лиц, которой категорически запрещалось контактировать с другими людьми. Во избежание, так сказать. Тот же Квипциния, который с легкостью выводил из себя палачей, мог саботировать всю работу кузниц. Впрочем, мало кто из заключенных пытался выдать себя за невменяемого, считая, что лучше уж трудиться в коллективе, чем сходить с ума в одиночестве.
В четвертую категорию входили смертники. Они в башне редко задерживались дольше, чем на пару недель и то, если приговоренный к смерти был дворянином, и наверху начиналась тягостная бумажная волокита.
Елент сам не знал, зачем рассказывал это девушкам, просто заметил, с каким странным восторгом оглядывается по сторонам Ориел и как Джемма, пусть и вымученно, но улыбается, прислушиваясь к тихому глубокому голосу инквизитора.
Очередной виток лестницы окончился небольшой площадкой, от которой длинными лучами расходились по сторонам света узкие коридоры. Елент внимательно посмотрел на мальчишку: тот успел неплохо погреть уши и, если не глуп, сделать определенные выводы о значимости девушек.
— Ты нас не видел, — спокойно приказал глава инквизитор и, после того, как послушник еще раз низко поклонился, отпустил его.
Март повернулся к Ориел и Джемме, еще раз критически оглядел девушек, убедившись, что капюшоны надежно скрывают их лица, и напомнил о необходимости придерживаться правил приличия.
Инквизитор и король, которые безнаказанно позволяют женщинам дерзить, вряд ли сохранят достоинство и уважение в глазах починенных.
К ним из западного коридора как раз вышел высокий монах. Увидев главу инквизиции и короля, он почтительно
— Барон Камудзора.
— Прошу за мной, господа.
Что любопытно, никакого интереса к спутникам Елента и Олдера он не проявил. Поэтому Джем, осторожно дернув короля за рукав, шепотом просила:
— А мастер смерти — это главный палач?
— Не-е, — фыркнул Эйнхель, — палач у нас такой, что приснится — поседеешь. Это смотритель смертников. В его обязанности входит ни на минуту не позволять приговоренным забывать, что ждет их по ту сторону жизни.
— Интересная должность, — так же вполголоса заметила Ориел.
Они миновали длинный коридор. По правую руку располагались узкие двери, окованные железом. За некоторыми слышались судорожные рыдания, за другими — безумной смех. Какие-то безмолвствовали.
Джем поежилась и инстинктивно придвинулась ближе к Бейн.
Они прошли почти до самого конца и остановились, ожидая, когда смотритель выберет из огромной связки ключей нужный им. Тот не торопился, поднося один за другим к лицу и подслеповато щурясь. А затем, отперев камеру и вложив ключ в ладонь Марта, мужчина отошел в тень, показывая, что не собирается слушать разговор с пленником.
Свет факелов выхватил из плотной душной темноты нутро камеры. Земляной пол, неровные стены, кольца для цепей, вбитые в высокий и толстый железный стержень в противоположном конце камеры. И больше ничего: ни тонкой подстилки, ни просто наброшенной на пол соломы, ни каких-либо вещей — только вырытое там же, в углу, углубление, судя по запаху, предназначенное для справления нужды. Та же могила — только чуть большего размера и вместо гроба тяжелая хватка оков на запястьях.
Человек, до того безвольно повисший на цепях, вскинул голову и тут же зажмурился. За несколько дней, проведенных в абсолютном мраке, его глаза, видимо, отвыкли от света.
Джем и Бейн обменялись короткими взглядами: девушки поняли, почему заключенные добровольно соглашались работать на нижнем ярусе. Жар доменных печей и адские нагрузки были ничем в сравнении с ощущением тесной и темной могилы, когда в тишине и одиночестве ты в какой-то момент перестаешь понимать, жив еще или уже умер — и теперь эта мука будет длиться вечность.
Узник, часто моргая, пытался разглядеть своих гостей. Те, в свою очередь «любовались» мужчиной. Барон вовсе не был уродом, как представлялось девушкам. Олдер и Елент знали это и так, не раз пересекаясь с Камудзора при дворе. А Джемма и Ориел в недоумении рассматривали высокого стройного мужчину с узким породистым лицом и строгой гармонией черт. Несмотря на работу палачей, барон по-прежнему, даже в столь незавидном положении, сохранял внешнюю привлекательность. Увидев, наконец, посетителей, Камудзора, гордо вскинул голову.
— Ваше величество, Ваше преосвященство, леди… польщен вашим визитом, — почтительно поприветствовал всех узник, каким-то непонятным образом в полутьме поняв, что Бейн и Джем — девушки. — Вы выбрали неудачный подарок, отец Март. Предпочитаю более юных.
— Господин барон, оставьте свои фантазии при себе, — сквозь зубы процедил инквизитор. — Вижу, камера сделала вас весьма словоохотливым. Тем проще, я задаю вопросы — вы отвечаете.
— Спросите вежливо, и я все расскажу, — улыбнулся Камудзора.