Точка разрыва
Шрифт:
Что же ест на завтрак человек, расчленявший людей на части? Мозги?
Обдумав несколько раз свое затруднительное положение, Кой Чиверс наконец остановился на колбасках и яйцах-пашот, а не омлете. Черничные оладьи – без всякого основания, просто по интуиции – и молоко вместе с апельсиновым соком. Лучше перестараться, чем недоделать.
Кой какое-то время оставался доволен своим выбором, пока возвращался в участок и спускался по лестнице к камерам предварительного заключения. Но сомнение всегда нас подстерегает. Что, если посетитель не любит яйца? Что, если он
– Нет, и так сойдет, – произнес он вслух, чтобы подбодрить себя. – И так сойдет. Он вполне это может есть, пусть этим и довольствуется, нравится ему или нет. Он заключенный, а я полицейский. Все проще простого.
Кой Чиверс протянул руку и нажал на металлическую ручку. Пшик! Тоненькая, неровная искра голубого электричества вылетела из ручки и пронзила его палец. Кой отдернул руку, чуть не уронив поднос.
– Бог мой!
Статическое электричество. Он, должно быть, подцепил его с нового пышного ковра, заказанного шерифом прошлым летом. Кой снова взялся за ручку, теперь с опаской. Она больше не била током. Чиверс облегченно вздохнул, открыл дверь и осторожно вошел внутрь.
– Время завтракать. Вот, я тебе принес колбаски, яйца-пашот, черничные оладьи и…
Кой выронил поднос. Его колени подкосились.
Камера предварительного заключения номер два была пуста.
– Бог мой!
– Двое сумасшедших болтунов за два дня, – бормотал себе под нос Джерри Нильс. – Рекорд.
Он припарковал полицейскую машину на свободном местечке у бара «Мэки». Резкий ветер сдувал ледяные кристаллы с земли. Джерри, дрожа, вошел в бар.
Он стоял в фойе, сбивая снег с ботинок, когда краем глаза уловил какую-то тень. Смутное отображение белых волос. Кто-то на улице. Стоит. Просто стоит на другой стороне улицы и внимательно следит за баром. В такой день? Джерри прижался лицом к стеклу с замерзшими узорами. От его дыхания оно моментально запотело. Рукавом пальто он тщательно протер образовавшееся отверстие.
Мужчина-тень исчез. Если он вообще там был. Наверное, сумасшествие заразно?
Джерри хмыкнул про себя:
– Ну-ну, помощник шерифа.
В баре было всего два человека: Леонард, бармен, живший на заднем дворе, и Даб Пелтс. Последний сидел в дальнем конце бара, присосавшись к узкому горлышку бутылки «Хайнекена». Судя по его виду, это была уже не первая бутылка.
Леонардо и вызвал Джерри. Бармен встретил его у входа.
– Так и сидит уже полчаса. Отнял у меня двадцать минут и почти столько же бутылок пива – надо было его как-то успокоить.
Джерри приподнял шляпу большим пальцем.
– Расскажи-ка мне все по порядку. Что там случилось? Леонард вытер руки о свой неизменный фартук. Его голос осип, огрубел и звучал как трещотка – следствие постоянного нахождения в прокуренной комнате.
– Когда я встал сегодня утром, он уже ждал снаружи. Глаза как плошки. Сразу принялся болтать. Говорит, его курятник разрушен.
– Его курятник?
Леонард
– Да, полностью разрушен.
– Чем?
– Огнем.
Джерри вздохнул почти с облегчением. Это было не так страшно. Леонард оборвал его вздох.
– Сначала послушай, от чего начался пожар.
– Пожар? – в.дальнем конце бара Даб Пелтс поднял голову, она качалась, как буй в морской зыби. – Пожар. Унес. Полностью унес.
Он прищурился, пытаясь сохранить прямое положение. Глазами нашел Джерри.
– Это вы, шериф?
– Нет, Даб. Это Нильс, помощник Джерри Нильс, – он направился в дальний конец бара, удержав таким образом старика от необдуманного и опасного порыва встать и пройтись. – Сожалею о ваших цыплятах.
Морщинистое лицо сморщилось еще больше. Глаза закрылись – сначала правый, потом левый. С секунду Джерри думал, что старик с ним соглашается. Потом правый глаз опять открылся, а заодно и левый, но так медленно, как будто на веки налипла грязь.
– Так что насчет пожара, Даб? Из-за чего он вышел? Перемена оказалась разительной. Старик выпрямился. Одутловатое лицо затвердело. Веки вспорхнули вверх, как крылья бабочки.
– Космический корабль, вот что.
Джерри взглянул на Леонарда в поисках объяснения. Бармен пожал плечами.
– Космический корабль?
Даб кивнул. Хлопья белой слюны повисли в уголках его рта.
– НЛО. Долбаный неопознанный летающий объект. Он всему виной. Я его расстрелял. Дырку в нем сделал. Но он рухнул. Рухнул плашмя прямо в середину моего курятника, сжег моих птенчиков, маленьких, бедных птенчиков.
Спина старика заходила ходуном. Он скрючился. Лицо его сморщилось. Щеки повисли, как пустые мешки, когда Даб Пелтс зашелся в молчаливом плаче.
С минуту Джерри соображал, что предпринять. Он знал Даба всю жизнь. За ним водились кое-какие странности, особенно после смерти жены, но на сей раз он зашел слишком далеко.
– Не веришь мне, – сказал старик, покосившись на него краем правого глаза. – Пойди и посмотри на это сам, чертов сын.
Что-то новое проступило в лице старика. Румянец принял восковой оттенок. Страх, неприкрытый страх мелькнул в налитых кровью глазах.
– Пойди и посмотри сам, но вот что я тебе скажу: я туда никогда больше не пойду. Никогда.
Пайпер проснулась в одиночестве. Было без четверти двенадцать. Яркий теплый свет отражался от белой поверхности снега и проникал через окно, выходившее в сад. Она села и потерла мышцы на шее. Огонь в камине догорал. Пайпер проснулась от легкого холодка.
Одна.
Дин был с ней, когда она заснула на кушетке. Пайпер обнимала его. Успокаивала, баюкала, гладила по голове, пока он тихонько плакал.
Шериф отослал их домой, когда было уже больше двух часов ночи.
– Можешь приютить его на ночь? – спросил Джон у Пайпер. – Не думаю, что он сможет быть в одиночестве. Впрочем, так же, как и ты. Показания ваши я выслушаю и утром.
– У меня есть комната для гостей.
Но они до нее так и не добрались. Пока Дин разжигал огонь, Пайпер собрала поесть.