Точка возгорания
Шрифт:
– Ты не понимаешь, - ответил он.
– Пусть каждый занимается своей работой. Не беспокойся.
– Не беспокоиться?
– переспросила она, резко мотнув головой. Похоже, ее пробуждение отвлекло врачей от слежения за показаниями приборов. Они решили, наконец, взглянуть на пациента.
– Как ты мог? Джим, я знаю, что я натворила. Миллиарды погибших… по моей вине!
Он, сдерживая отвращение, коснулся щупалец, которые заменяли ей волосы. В остальном Сара ничем не отличалась от человека. Любимая женщина… Он мягко провел своей рукой по ее голове, сдвигая назад колючие наросты. Внутренне напрягся
Но его ласка не утешила ее. Сара попыталась отодвинуться. Джим убрал руку, чтобы лишний раз не беспокоить ее.
– Не имеет значения. Сара Керриган, Королева Клинков… - произнесла она.
– Наверное, ты не поймешь никогда. Я всегда несла с собой хаос. Я уничтожала все, что было мне дорого… именно поэтому они меня и выбрали, Джим. Я - разрушитель по натуре…
И она снова впала в забытье. Джим выпрямился, пытаясь осознать ее слова. Что являлось правдой, а что было бредом больного воображения?
Но и сам Рейнор не мог отделаться от одной навязчивой мысли. Он пытался разубедить себя, но уже не знал, кто перед ним. Губительница миллиардов - Королева Клинков или слабая и беззащитная Сара Керриган?
Самая прекрасная вещь во всем мире. Она ее поймала! Надо показать ее маме и папе.
Сара затопала крошечными ножками по покрытому желтыми цветами полю. Лепестки были повернуты к солнцу. Она осторожно держала в ладошках самую прекрасную вещь на свете. Чувствовала, как та трепещет крылышками. Она испугалась, но Сара ее отпустит, сразу же, как только покажет родителям.
– Сара Луиза Керриган!
Ее шаги замедлились. Родители стояли на крыльце. Папа поглядывал на карманные часы, мама хмурилась. Сара вспомнила, что они сегодня собирались в город.
– Простите, я забыла, - произнесла она. Снова широко улыбнулась и протянула к ним сложенные руки.
– Я…
– Что за волосы!
– раздраженно бросила мать. Женщина принялась вытаскивать из рыжих волос Сары лепестки цветов, одновременно пытаясь убрать дикую гриву в хвост.
– Ты грязная с головы до ног, а вымыть тебя некогда!
– Ну, вам обеим надо поторапливаться, - заявил папа, продолжая всматриваться в циферблат.
– Почему у нас растет не аккуратная маленькая девочка, которой нравится хорошо выглядеть, а маленькая грязнуля…
Ее слова были обидными, но Сара слышала их уже не в первый раз. Все нормально. Мама будет в восторге, когда увидит, что обнаружила ее дочка. И Сара так рада своей находке. Мамина фраза оборвалась, прервавшись невнятным жужжанием. Сара разомкнула ладони…
Она умерла. Самая прекрасная вещь на свете погибла.
Сара стала убийцей.
– Ой, что ж ты наделала! Раздавила жука, измазала руки…
Девочка на миг онемела, а потом закричала.
Хотя, по правде сказать, она яростно заорала в ответ на укор матери. Ее переполнял ужас - ведь она поняла, что покрыла свои маленькие руки смертью в буквальном смысле слова. Она чувствовала себя виноватой. Она не сдержала обещания, которое дала этому хрупкому созданию.
И вокруг все покраснело.
Что-то
Сара едва расслышала нечленораздельный крик, который издал отец. Он раздался будто под водой - глухо, едва различимо. Она не могла оторвать взгляд от головы мамы, вернее, того, что от нее осталось. Почти ничего. Часть нижней челюсти, зазубренные осколки кости, покрытые кровью и частицами мозга.
Тело мамы упало, как марионетка, у которой внезапно обрезали нити. Странная медлительность и размытость окончилась, уступив место отчетливой, безжалостной и грубой реальности. Сара разобрала отдельные слова отца, которые он повторял без остановки:
– У нее взорвалась голова… у нее взорвалась голова!
– Что с ней, черт подери?!
– воскликнул Джим.
Сара одеревенела, ее зеленые глаза резко открылись. В них отразился немой ужас. Доктор Фредерик, бледный и встревоженный, изучил показания приборов.
– Не вполне понятно. Это не реакция на лекарства…
Фредерик умолк.
– Я не знаю, - честно признался он.
Сара резко вдохнула и затряслась. Джиму не понравилось, что она привязана к койке. Теперь же обрадовался, что к его возражениям не прислушались. Сейчас Сара не сможет причинить вред ни себе, ни окружающим.
Валериан стоял на мостике, сжав кулаки. Его серые глаза были жесткими, как неосталь. Он наблюдал за сражением.
Хотя события оказались предсказуемы. Престолонаследник был уверен в себе и лишен иллюзий насчет Арктура. Но, похоже, сын не ожидал, что его отец зайдет настолько далеко. На каждом крейсере была команда, от четырех до шести тысяч человек. Жизни других людей ничего не значили для Менгска Первого.
Даже жизнь его собственного ребенка.
Ситуация была очень скверной. Четыре из четырнадцати оставшихся у Валериана крейсеров - «Эней», «Амфитрита», «Метила» и «Мелеагр» - неподвижно застыли в космосе. Другие корабли получили серьезные повреждения. Вокруг летали, вращаясь, огромные обломки, диаметром с пару футбольных полей. Когда они попадали в атмосферу планеты, то мгновенно ярко вспыхивали. Настоящий метеоритный дождь. Десять оставшихся крейсеров продолжали бой. Крейсер Арктура вывела из строя спланированная атака «Антигоны» и «Эоса». Они зашли с разных сторон и нанесли удар одновременно. Несмотря на доблестное сопротивление, вражеское судно было уничтожено. Валериан мысленно поблагодарил свою команду. Эти люди могли бы перейти на другую сторону ради собственной безопасности. Он бы не стал упрекать их за подобный выбор.
«Тебе еще многому предстоит научиться», - однажды сказал ему Арктур. И он прав, ублюдок.
– Сэр, «Гиперион» приближается, - доложил Эверетт Вон, капитан «Буцефала». Молодой, но уже седеющий, он неожиданно хорошо справился с чрезвычайной обстановкой, которая длилась несколько дней. Вон впервые возглавлял огромный корабль, но оказался профессионалом.
– Поступило сообщение от капитана Хорнера. Он говорит…
Вон посмотрел на Престолонаследника озадаченно.
– Он предупреждает, чтобы мы побереглись бродячих псов.